— Запрос связи с флагмана, капитан, — доложил лейтенант Хартнелл.
— Принять вызов, — ответил Кулик, скрестив руки на груди.
Выделенный фрагмент экрана увеличился, из помех пикт-сигнала проявилось лицо верховного лорда-адмирала. Лансунг воззрился на офицеров «Колосса».
— Зачем вы поворачиваете, Прайс? — требовательно спросил он. — Дорога к орочьей звездной базе открыта. Вы немедленно соединитесь с коммодором Семмесом и продолжите наступление. Таков мой приказ.
Доминий отшатнулся, словно от удара, и сдвинул брови. Жестом показав офицеру связи включить передачу, он произнес:
— Говорит адмирал Прайс. Если мы сейчас бросим корабли Краевой флотилии, орки нанесут им значительный урон. Пока что они практически в одиночку сражаются с врагом. Мы обязаны оказать им поддержку.
Адмирал отвернулся и зашагал по мостику, дожидаясь ответного пакета. Рафаль остановил его после очередного круга.
— Сэр, я думаю, что верховный лорд-адмирал прав, — признал капитан. — Мы должны развить успех, пока штурмовая луна почти беззащитна. Противник всеми силами пытался удержать нас вдали от базы — видимо, она не так неуязвима, как хотят показать орки. Но для удара по ней нужны авиакрылья «Колосса» и всей остальной группы носителей.
Не успел Доминий открыть рот, как эфир донес новое сообщение Лансунга. Верховный лорд выглядел спокойным, но в его голосе звучали нотки ярости:
— Адмирал Прайс, я отдал вам прямой приказ. «Колосс» и сопровождающие его корабли должны присоединиться к атаке на орочий звездный форт. Отказ будет расцениваться как мятеж.
— Не обращать внимания! — отрезал Доминий. — Продолжать разворот!
— Отставить! — крикнул Кулик.
Прайс обжег его взглядом, как пощечиной. Рафаль покраснел от стыда, но он понимал, что другого выхода нет.
— Адмирал, мы должны подчиниться и примкнуть к атакующим.
— Вахтенный офицер, вызовите на мостик ополченцев и возьмите капитана Кулика под стражу. Он арестован за неподчинение приказу.
— Отставить! — прорычал Рафаль. Офицеры на мостике в ужасе переглядывались, наблюдая за спором командиров. Капитан взялся за рукоять меча и пристально взглянул на Прайса. При этом Кулик дрожал, напуганный противостоянием сильнее, чем кровавой схваткой с зеленокожими. — Вы на моем корабле, адмирал, и я получил прямой приказ от Верховного лорда Лансунга. Вы покинете мостик, вернетесь в свои покои и останетесь там, пока к вам не вернется здравомыслие.
Доминий презрительно вскинул голову, его губы дрожали от негодования. Подойдя вплотную к нему, Рафаль шепотом произнес:
— Ради наших людей, не заставляйте меня вызывать ополченцев, сэр. Давайте вести себя как офицеры.
Похоже, слова Кулика задели какую-то струнку в душе адмирала. По его лицу промелькнула тень понимания. Он молча сконфуженно кивнул, после чего покачал головой. Рафаль счел, что Прайс вновь будет возражать, но тот безвольно опустил плечи.
— Я… я испытываю… недомогание, капитан Кулик. Думаю, сейчас мне следует оставить мостик. Я очень скверно себя чувствую.
— Да, так будет лучше всего, — вежливо произнес Рафаль. — Я передам корабельному врачу, чтобы он прислал к вам санитара с каким-нибудь успокоительным. Мистер Крассок, пожалуйста, проводите адмирала в его каюту.
Прайс вновь бездумно кивнул. В тот момент он выглядел на все свои годы — почти старик, слабый и нерешительный. Кулик не понимал, что происходит с его наставником и другом, и с болью в сердце смотрел, как мичман Крассок помогает Доминию выйти с командной палубы. Когда за ними закрылись двери, Рафаль выбросил эту картину из головы.
— Сообщение по флоту. Всем кораблям на полном ходу идти к флагману для немедленной атаки на главную цель.
Кулик осознал, что по-прежнему сжимает рукоять меча. Костяшки его пальцев побелели от напряжения. Разжав руку, капитан пошевелил пальцами и заставил себя расслабиться.
«Император, — подумал он, — сохрани меня от орков и адмиралов».
Глава 18
Терра — Императорский Дворец
В прошлом Виенанд горько сожалела о стадном менталитете людей, в особенности об их стремлении скапливаться на Терре десятитысячными толпами, чтобы отдать дань уважения Богу-Императору Человечества. Даже в Инквизиции подобные взгляды начинали считать еретическими, но Представитель читала старинные записи и знала — по крайней мере имела некоторое представление, — насколько «божественным» был Император. Кое-кто из ее коллег, включая Веритуса, принял учения Экклезиархии и открыто поддерживал эту организацию. Виенанд по-прежнему сомневалась в необходимости существования церкви, раскинувшейся на весь Империум, но отчетливо понимала, что в некоторых случаях она полезна.
Сейчас наибольшую пользу инквизитору приносила восьмикилометровая очередь, извивавшаяся по проспекту Мучеников к собору Императора Спасителя.
На транспортной станции Виенанд несколько раз срезала через толпу и заложила пару петель, чтобы сбить с толку возможных преследователей, после чего вышла из южных ворот и нырнула в колышущееся море человеческих тел.
Углубившись в толчею, инквизитор оказалась посреди чего-то вроде передвижного городка. Любой, кто хотел попасть в собор, тратил на ожидание недели, и посетителей было так много, что путь от громадных врат до алтаря во внутренней базилике занимал еще трое суток. Там вооруженные бойцы Фратерис давали каждому паломнику примерно три секунды на то, чтобы осмотреть хранящиеся в стазисе реликвии, и вводили следующего. Вид пары металлических осколков якобы с доспеха Императора и горстки пепла, которую Министорум именовал «сожженным лоскутом плаща Робаута Жиллимана», вряд ли стоил таких затрат времени и сил.
Люди сидели в палатках, волокли за собой кибитки и полевые кухни, собирались семьями, группами и целыми сообществами, в составе которых проделали долгий и многотрудный путь к сердцу Империума. Большинство из них, даже те, кто в начале странствия считались богачами, наверняка потратили в дороге все свои сбережения. Некоторые, вероятно, случайным образом перебирались из системы в систему, задерживались там, чтобы заработать на проезд, но сумели доползти до цели.
Судя по фасонам и стилям одежды, паломники прибыли с тысяч разных миров. Бродяги с вычурными прическами и татуировками подульевых банд, узревшие свет Императора, смирно стояли рядом с рабочими в плотных комбинезонах и сотканных вручную спецовках. Аристократы со всевозможных планет невозмутимо пробирались вперед в паланкинах, несомых аугментированными слугами, или вообще скрывались от толпы за пышно расшитыми занавесями дорогих карет, запряженных сервиторами. Проспект Мучеников был закрыт для любого моторного транспорта, кроме патрульных машин Адептус Арбитрес, и животных сюда также не допускали, поэтому передвигались по улице только пешком или в повозках на мускульной тяге.
Семейная пара средних лет, доставшая где-то два четырехколесных велосипеда, урывками приближалась к вратам собора, крутя педали в ритм движению очереди. Их дети-подростки ехали на прицепленных сзади тележках. Виенанд предположила, что в начале их путешествия отпрыски были заметно младше.
