— Мы отправляемся!
Кастигон кивает. У него какой-то странный взгляд. Однажды он уже поддался Красной Жажде и теперь, конечно же, не доверяет себе. Возможно, сомневается, что заслуживает руководить братьями.
— Командуй достойно, капитан, — желаю я.
Думаю, так и будет. Гордецу вроде Кастигона перенесенное унижение может пойти во благо.
Делаю шаг в сторону «Носорогов».
Звучит вопль Пророка:
— Мы едины в неистовстве!
Предощущение опасности. Протягиваю руку, словно хочу схватиться за что-нибудь. На нас обрушивается вал ярости величиной с целую планету.
Капитан и сангвинарный жрец потрясенно охают. Волна бешенства чудовищно огромна.
Ищу опору, чтобы устоять пред столь могучим вихрем. Не нахожу. Я рычу, и неистовство ослепляет меня.
Краснота крови и огненного шара, обволакивающая, всепоглощающая.
Нет ничего, кроме красноты.
И черноты. Она стискивает мой разум адамантиевым кольцом.
Только не сейчас.
Нет.
Не…
Глава седьмая:
Темный океан
Отвергнуть морок не удается. Флегетон мгновенно исчезает.
Я на Терре. К востоку от меня пылает Императорский Дворец.
Нет, там горит улей Профундис. Я знаю это, но не вижу города. Прошлое надежно укрепилось в реальности. Завесу иллюзии не преодолеть.
Кто-то преграждает мне путь. В пламенеющем чернокрасном тумане невозможно разглядеть, какого цвета у него доспехи. Если хочет помешать мне — значит, враг. Заношу для удара Кровавый Крозиус.
— Капеллан Лемартес, — произносит неизвестный. — Брат…
Он знает меня.
И я знаю его. Корбулон.
Флегетон. Я на Флегетоне.
Но вокруг меня Терра в багряных тонах.
Раскаты грома. Вспышки. Содрогания земли.
Удары с высоты. Мы в укрытии.
Но я не вижу кратера. Удары — это попадания из вражеских орудий! Предатели установили пушки на захваченных стенах Дворца!
Нет. Это мираж. Всплывай из глубин Ярости.
— Что ты видишь? — спрашивает жрец.
Тону. Тону.
— Вижу тебя, — хриплю я, — Корбулон.
— Где ты?
— Перед ульем Профундис.
Я обманываю жреца. Не могу допустить, чтобы меня заковали. Мне нужно возглавить атаку.
Шагаю вперед. Останавливаюсь. Снова пытаюсь избавиться от видений. Метеоритный град словно разбивает иллюзию, и она меняется. Теперь я не на Терре, а на боевой барже Хоруса. Под ногами у меня палубное покрытие. Стою в коридоре с темными стенами и высокими сводами.
Ложь. Ложь. Ложь.
— Где ты? — настойчиво повторяет Корбулон.
Его силуэт обретает четкость. На броне возникает… великое око.
Нет. Нет. Нет.
— На Флегетоне, — произношу я.
Наверное. Мои губы шевелятся, но я ничего не слышу из-за грохота орудий и рева космодесантников, сражающихся рядом.
Должно быть, это тоже мираж.
Уже не разобрать.
Реальный мир исчез бесследно, однако я еще замечаю перемены в иллюзии. Знаю, что образы передо мной не настоящие. Если утрачу эту уверенность, мне конец.
Улавливаю какие-то фразы предателя…
Корбулона.
…жреца, но не понимаю их. Не отвечаю и не двигаюсь. Он повторяет:
— Куда ты идешь?
«Куда?»
Дальше по коридору?
Нет. Здесь нет коридоров.
Меня спасает жажда возмездия. Я собирался командовать наступлением! Явь и мираж на мгновение пересекаются. Вспоминаю о цели атаки и ее средствах. Куда я иду?
— К своему «Носорогу».
— Где он?
В той стороне, куда я шел.
В какой стороне?
В стороне капитанского мостика. Там я найду Хоруса. Спереди доносится шум битвы. Следуя за ним, я принесу справедливую кару…
«Нет».
Нет. Стараюсь разглядеть что-нибудь за фантомом палубы. Безуспешно. Но бронемашины стояли рядом со мной, на этой планете, тысячи лет спустя…
— Прямо впереди, — утверждаю я, показывая на переборку.
Уйди с дороги.
Шум битвы все громче. Во мне нуждаются. Я должен предотвратить Падение.
С дороги!
— Нет, не там.
Создание передо мной — враг. И все же он не нападает, остается на месте. Сжимаю рукоять Кровавого Крозиуса, но не поднимаю оружие.
«Корбулон, — называю я себе имя, всплывшее в памяти о будущем. — Это Корбулон».
Вынуждаю себя застыть. Мне нельзя верить своим глазам. Мой долг ясен, мое неистовство не бесцельно, однако возможность отомстить ускользает. Пытаюсь сосредоточиться на том, что важно прямо сейчас, — забраться в «Носорог», — но эта задача невыполнима.
Замри. Любой шаг может стать ошибочным. Под давлением Ярости я все глубже погружаюсь в морок. Фальшивая реальность звездолета становится осязаемой. Меня окружают призраки неприятелей. Я трачу силы на то, чтобы не забыть о ложности видения. Мгновенная слабость, и Изъян овладеет мной. Заставит напасть.
— Ты слышишь меня, капеллан Лемартес? — спрашивает Корбулон.
— Да.
Зубы стиснуты, челюсти сплавлены железом. Речь — тяжкое испытание.
— Видишь меня?
Силуэт передо мной принадлежит врагу. Он…
— Нет. — Я понимаю, что притворяться бессмысленно.
— Тогда следуй за моим голосом, он выведет тебя из тьмы. Ты среди братьев. Ты не одинок.
Жрец неправ. Мнение об узах проклятия ошибочно. Все мы разделяем Изъян, ощущаем притяжение Красной Жажды, но жертвы Черной Ярости отделены от родичей непроницаемой стеной. Воины с другой стороны барьера могут лишь представлять, какой путь нам достался. Чем дальше мы уходим по нему, тем заметнее погружаемся в себя. Даже бойцы Роты Смерти лишь смутно ощущают присутствие других одержимых, и это в лучшем случае.
Я служил мостом над преградой, говорил с товарищами по обе стороны от нее. Корбулон слышал меня, но не внимал по-настоящему — в отличие от Потерянных. Мне удалось создать из них братство. Если я паду, оно рухнет вслед за мной.
И сейчас я падаю.
— Держись за мой голос, — настаивает верховный жрец.
Мир содрогается от ударов. Напоминаю себе, что это метеориты врезаются в землю, а не абордажные торпеды — в корпус боевой баржи. Потом раздаются новые звуки: лязг металла и сердитый рокот.
