– Мой отец мертв, – сжимая кулаки, говорю я. – Не знаю, что может иметь большее значение, чем это. Ты сказал, что вы не разговаривали несколько лет. Откуда ты можешь знать, что это не она?
– Я знаю ее, – оправдывается Коул. – Она бы этого не сделала.
– А может, ты знаешь ее не так хорошо, как думаешь?
Я произношу это прежде, чем успеваю обдумать. И замечаю, как в глазах Коула отражается боль и его лицо тут же становится бесстрастным.
– Что за чертовщина между вами творится? – тихо присвистнув, спрашивает Леобен.
– Мне тоже интересно, – говорит Дакс, хмурясь и переводя взгляд с Коула на меня и обратно. – Думаю, вам обоим много чего пришлось испытать. Но чем раньше мы получим клонбокс, тем быстрее покончим со всем этим. И я все еще считаю, что «Хоумстэйк» наш лучший вариант.
Коул качает головой, не сводя с меня взгляда.
– Это слишком рискованно. Вы можете отправляться туда, но мы с Катариной останемся здесь.
– С каких пор это решаешь ты? – огрызаюсь я.
Коул стискивает челюсти.
– А разве не ты говорила, что нужно держаться от «Картакса» подальше? Я понимаю, что ты злишься, но это действительно плохая идея. У нас хватит бензина, чтобы добраться до ближайшего города. Мы найдем там солнечные батареи и починим джип. А к вечеру доберемся до лаборатории.
Я качаю головой. Коул чертовски прав, меня чуть ли не трясет от злости, но дело не только в этом. Я устала, запуталась, и моя панель не работает. В рюкзаке лежат документы, от которых волосы становятся дыбом, и мне нужно как-то выполнить возложенную на меня миссию. А рядом стоит Дакс, у которого есть «Комокс» и телохранитель.
Внутренний голос призывает следовать плану и не соваться на базу. Отправиться прямиком в лабораторию и отыскать клонбокс где-нибудь по пути. Но мне и самой хочется увидеть «Хоумстэйк», рядом с которым я прожила последние два года. Хочется увидеть своими глазами то, от чего папа просил держаться подальше.
И если честно, мне хочется позлить Коула.
– Ты уверен, что сможешь вытащить нас оттуда? – спрашиваю я Дакса.
– Легко, – кивнув, говорит он.
– Тогда поехали в «Хоумстэйк».
Глава 18
Мы с Даксом и Коулом располагаемся в грузовом отсеке «Комокса», а Леобен занимает сиденье пилота, расположив ноги на педалях управления. Вообще все «Комоксы» беспилотники, но, по-видимому, Леобен знает, как управлять им, если бортовой искусственный интеллект начинает «тупить» в воздухе.
Коул все еще в ярости. Его руки скрещены на груди, на лице грозное выражение, и с тех пор, как я согласилась на план Дакса, он не сказал мне ни слова. Но меня это не сильно волнует. Как только расшифруем вакцину, он отправится на поиски Цзюнь Бэй и мы больше никогда не увидимся.
От этой мысли у меня сводит живот. Может, это происходит из-за нелепой, необъяснимой ревности, а может, из-за того, что Леобен считает ее виновной в папиной смерти. Звучит так, словно она та еще стерва. Не понимаю, почему Коул защищает ее. Она бросила его несколько лет назад и даже не пыталась с ним связаться.
Но папа и Дакс также поступили со мной.
Я выглядываю в окно «Комокса» и смотрю на поля и леса, проплывающие под нами. Джип скрылся вдали, следуя за нами по земле. Леобен подключил к нему одну из батарей с квадрокоптера, чтобы ему хватило энергии доехать до «Хоумстэйка». Он все еще заполнен коробками с папиными записями, но в моем рюкзаке лежат пять заплесневевших папок. Что-то мне подсказывает, что именно они нам и нужны.
– Почти на месте, – глядя в окно, говорит Дакс.
Я прищуриваюсь, чтобы получше рассмотреть бункер. Мы долетели до зоны безопасности «Хоумстэйка» – пустынной полосы шириной в полтора километра, которая окружает бункер, чтобы не подпустить к нему дурманщиков. Ее периметр опоясывают глубокий ров и высокая бетонная стена, на которой поблескивают витки колючей проволоки. А за ними до самого бункера нет ни одного здания или деревца, лишь темный слой пепла.
Это напоминает зону боевых действий. Но все же множество людей толпятся у стен, пытаясь проникнуть внутрь. Скорее всего, они заражены. Дурманщики стремятся к бункерам – они проходят многие километры, чтобы добраться сюда, в отчаянной надежде, что в «Картаксе» им помогут. Люди держатся подальше от контрольно-пропускных пунктов, которые охраняются вооруженными роботами, передвигающимися на арочных металлических ногах, словно гигантские пауки. И поглядывают на беспилотники, кружащие над ними и готовые уничтожить любого, кто прорвется за стену.
– Думаете, этого достаточно для защиты? – кричит Леобен.
Он шутит, но «Картакс» верно поступает, так яростно охраняя пустошь. Какими бы ни были продвинутыми воздушные шлюзы «Хоумстэйка», зона безопасности по-прежнему лучшая защита от гидры. Ни один из шлюзов не надежен на все сто процентов, и хватит лишь одной частицы вируса, чтобы вызвать инфекцию. Только удерживая дурманщиков подальше от бункера, можно гарантировать, что воздух безопасен.
– Боюсь, надолго этого не хватит, – говорю я, указывая на поблескивающую дымку, струящуюся по периметру.
Один из людей взорвался, а остальные разбежались. Облако гидры разлетается по ветру, и из квадрокоптера прекрасно видно, насколько оно огромное. Остальные тоже смотрят на него, но, кажется, никто из них не понимает, о чем я.
Конечно, они не понимают. Они же не учились разбираться в облаках гидры, анализировать их форму и цвет, угадывать, в какую сторону их понесет ветер. Это моя жизнь зависела от этих знаний. А они провели последние два года в бункерах.
– Это облако в два раза больше тех, что появлялись вначале, – объясняю я. – Вирус развивается, и взрывы становятся сильнее. Пока можно гарантировать, что на расстоянии полутора километров от взрыва воздух чистый, но скоро этого будет мало.
Дакс мрачнеет. Он смотрит вниз на облако.
– Надеюсь, нам удастся решить проблему с вакциной как можно быстрее.
– Да, надеюсь, нам это удастся, – наблюдая за дрейфующей по защитной зоне дымкой, соглашаюсь я.
«Комокс» снижается. В центре пустоши из почерневшей земли торчит одинокая смотровая башня. Это «Хоумстэйк», вернее, та его часть, которую можно увидеть. Почти весь бункер расположен под землей в огромном заброшенном золотом руднике. Я видела смотровую башню издалека, когда мы с Агнес ездили на поиски припасов, но никогда не приближалась к ней так близко. Меня ошеломляют размеры этого места и мысль, что сейчас подо мной находятся восемьдесят тысяч человек. Мне даже трудно вообразить это.
Дакс стучит по черной манжете на предплечье, и с помощью боковых светодиодов на пол «Комокса» проецируется план бункера.
– Верхнюю часть «Хоумстэйка» занимают военные, – говорит он. – Гражданские уровни расположены ниже, и к ним можно попасть, только пройдя через систему воздушных шлюзов. Единственное, что связывает эти два уровня, – это центральная шахта.
