– И при этом не оставил мне выбора. Мне пришлось стоять и соглашаться с вами. Ты заставил меня уничтожить папино наследие на глазах у всего мира.
– Какое тебе дело до его наследия? – Дакс выглядит сбитым с толку. – Как ты можешь переживать о нем, когда написанный им код убьет тебя через несколько часов?
Слова врезаются в меня словно нож. Я смотрю на Дакса, не в силах выразить боль, которая сжигает изнутри. В глубине души я понимаю, что злюсь на папу и отыгрываюсь на Даксе. Понимаю, что набрасываюсь на него, потому что меня пугает предстоящая процедура.
Но это еще не все, ведь он прав. Я умру сегодня ночью. Но на лице Дакса нет и намека на сожаление.
– Тебе все равно, – выдыхаю я и отступаю. – Ты никогда и не заботился обо мне, не так ли? Все сплошная ложь. Ты флиртовал со мной, потому что я его дочь. А ты бы сделал что угодно, чтобы приблизиться к нему.
– Это неправда…
– Конечно, правда. Вот почему ты никогда не пытался связаться со мной. Два года я прожила в одиночестве, не услышав от тебя ни слова. А ты бы мог найти способ позвонить мне и сказать правду.
– Твой отец не позволял мне этого, принцесса.
– Не смей меня так называть! Не смей называть меня так после того, что ты сделал!
– А что я сделал? – сверкая глазами, спрашивает Дакс. – Не я оставил тебя, и не я зашифровал вакцину так, что получить ключ можно, только забрав твою жизнь. Не я проводил эксперименты на детях, пока моя дочь росла в интернате. Ты злишься не на меня, Катарина, а на своего отца. И не надо срываться на мне за то, что ты ненавидишь свою ДНК.
У меня перехватывает дыхание. Я отступаю назад и натыкаюсь на стену из камер. Купол сжимается вокруг меня, и кажется, что нечем дышать. Мне нужно убраться подальше отсюда. Я поворачиваюсь и пробираюсь через эластичный проход, оставляя Дакса и не оборачиваясь, когда он выкрикивает мое имя.
Я не собираюсь возвращаться. Мне все равно куда идти, главное, убраться подальше от него. Я бегу мимо выстроившихся в ряд куполов VR и рабочих. Слезы застилают глаза. Завернув за угол, я натыкаюсь на стену.
Только это не стена, хотя очень на нее похоже.
– Эй, Агатта? – успокаивающим голосом зовет Леобен. – Я искал Дакса. Ты в порядке?
От упоминания имени Дакса мне хочется наброситься на Леобена, но когда я поднимаю голову, то встречаюсь с его обеспокоенным взглядом и понимаю, что уже не в силах сдерживаться.
– Коул, – шепчу я, и мой голос срывается. – Пожалуйста, Леобен, мне нужно найти Коула.
Леобен смотрит на меня сверху вниз, а затем кивает и, взяв меня за руку, ведет по коридору на улицу. Мы пересекаем парк, и он заводит меня в отель со сломанной неоновой вывеской и слабоосвещенными коридорами, в которых пахнет травкой.
– Он наверху, в сорок восьмой комнате, – указывая на лестницу, говорит он. – Я пришлю кого-нибудь за тобой, когда мы все подготовим для расшифровки.
– С-спасибо, – благодарю я и начинаю подниматься, а он уходит, не сказав ни слова.
Дойдя до комнаты Коула, я хватаюсь за ручку и, не стуча, толкаю дверь. Мне не хочется, чтобы Коул видел меня в таком состоянии – сдерживающей слезы, тяжело вздыхающей, еле стоящей на ногах, – но он так нужен мне сейчас, что не хочется ждать больше.
Дверь распахивается, и я оказываюсь в крошечной комнате с заколоченным окном. Коул все еще в одежде, переливающейся серебром, сидит на краю металлической кровати. Его голова опущена, а в руках раскрытый скетчбук, который он роняет, как только видит меня. Он встает. Сердце начинает колотиться так, словно я поднялась по лестнице бегом, но хватает одного взгляда на скетчбук, как оно тут же пропускает удар.
– Что случилось? – Совершив два едва заметных шага, Коул оказывается рядом со мной. – Кэт, ты вся дрожишь. Что случилось? Кто тебя обидел?
Я бросаю взгляд на скетчбук, а затем возвращаюсь к Коулу, и меня начинают охватывать сомнения. Он смотрел на ее рисунки. На Цзюнь Бэй. Он все еще не отпустил ее, а я Дакса, судя по тому, как меня задели его слова.
Но чем больше я об этом думаю, тем сильнее мне это нравится. Мы с Коулом сломлены, но, возможно, сломлены одинаково. Наши сердца раскололись по одной оси, как две половинки одного целого. Нас двоих оставили близкие люди, которые даже ни разу не оглянулись назад.
Может, и нам пора от них отвернуться.
– Я видел трансляцию. Ты хорошо справилась… – Светло-голубые глаза Коула сужаются. Словно он что-то понял. – Они не предупредили тебя, да? Иначе ты бы не согласилась участвовать в этом фарсе.
Я качаю головой и прикусываю губу. Я не настолько доверяю своему голосу, чтобы что-то говорить.
Руки Коула сжимаются в кулаки.
– Они используют тебя, Кэт. Вот что они делают. Они используют тебя, и им плевать на твои чувства. Но ты не должна им это позволять. Мы можем уйти отсюда в любой момент. Просто скажи, что мне сделать.
– Нет… – начинаю я и замолкаю, потому что не знаю, что сказать.
Я даже не понимаю, что здесь делаю – почему в самый ужасный момент в моей жизни все, чего мне хотелось, оказаться в объятиях Коула. Я знаю, что внутри меня как будто что-то висит на ниточке и тянется к нему каждый раз, когда он оказывается рядом. Знаю, что он единственный, с кем ощущаю себя так правильно, и если я не скажу ему об этом сейчас, то не скажу никогда.
– Кэт, что тебе нужно?
Я прикусываю губу, чтобы призвать все свое мужество, подхожу к нему и скольжу руками по его груди.
– Мне нужен ты.
На мгновение повисает тишина, а затем в его глазах отражается осознание сказанных мной слов. Он всматривается в меня, словно пытается понять, вру я или нет. Что-то вспыхивает на его лице – сомнения, опасения, – а затем он наконец встречается со мной взглядом.
Это как удар молнии.
И совсем не напоминает те неловкие, неуклюжие моменты, которые мы разделили с Даксом. Это грубая и неистовая энергия, от которой потрескивает воздух. Весь мир сжимается и сворачивается в маленькую точку, которая мерцает в глазах Коула.
Он просто смотрит на меня, так близко, так неподвижно. Ждет, пока я выстрою мосты, чтобы преодолеть пропасть, которая лежит между нами. Гравитация снова меняется, подталкивая нас ближе, и я позволяю ей перенести меня через эту пропасть. Дрожащей рукой я обхватываю его шею, закрываю глаза и прижимаюсь губами к его губам.
Долю секунды это напоминает поцелуй с камнем. Коул превращается в статую чистейшей стойкости. И меня внезапно охватывает ужас – я оказалась не права, он не хочет меня. Потрясение сковывает мое тело, но тут он оттаивает, и его руки обвиваются вокруг моей талии.
С его губ срывается низкий стон тоски и желания, а затем он яростно целует меня в ответ. Его вкус – соль и пот. А запах пропитывает все мои чувства, и мои мечущиеся, безумные мысли превращаются в неразличимый гул.
