Я подхожу ближе и осматриваю камеру, сжимая халат в руках. Я умру в этой стеклянной коробке, наполненной пузырящейся жидкостью. В этой комнате, в окружении камер и людей, которых я не знаю. И внезапно это все становится реальным, это прямо передо мной, и мне никак от этого не сбежать.
– Ты в порядке? – спрашивает Коул.
Я поднимаю глаза и понимаю, что застыла. Я пытаюсь пошевелиться, но мои ноги словно приклеены к полу, а горло сдавило так, что не сказать ни слова.
– Кэт, что случилось? – обеспокоенно говорит Коул. – Все в порядке?
– Я-я в порядке, – выдавливаю я, проглатывая панику и пытаясь вытеснить страх из мыслей.
«Будь храброй», – говорю я себе, но слова кажутся пустыми. Я пытаюсь вновь ощутить тепло, которое окутывало меня несколько минут назад, но не могу.
Глаза Коула больше не блестят, его взгляд холодный и взволнованный. Он напуган, и его страх усиливает мой настолько, что я уже не в силах скрывать его. Я запрятала мысли о расшифровке в дальний угол, но теперь они вырвались на свободу, и это все реально. Последние минуты моей жизни на исходе, а я еще не готова.
Не готова к смерти.
Закрыв глаза, я заставляю панику отступить. Я сильнее этого. Я храбрая, и мне не нужен блеск в глазах Коула, чтобы сделать это. Два последних долгих года я боролась и выживала в этом кошмарном мире. Я была сильной, и эта же сила воли поможет мне встретиться со смертью.
– Это из-за дезинфицирующего средства, – откашлявшись, говорю я. – Всегда ненавидела этот запах.
Коул кивает и пристально всматривается в мое лицо. Он понимает, что что-то не так, но мой голос звучит уверенно, и в нем нет и намека на бурю, бушующую у меня внутри.
Новак переводит взгляд с меня на Коула и обратно.
– Отлично, давайте начнем. Лейтенант Франклин, так как нам нужно клонировать ядро вакцины с вашей панели, то есть вероятность, что ваши модули начнут отключаться.
Не сводя с меня взгляда, Коул кивает.
– Я готов рискнуть.
Новак улыбается, демонстрируя нам ряд белоснежных, острых зубов.
– Я беспокоюсь не о тебе. Я видела код на твоей панели и понимаю, что даже незначительный сбой может стать… проблемой.
Она выразительно смотрит на него и показывает рукой на стул в нескольких метрах от него, с белыми кожаными ремнями на подлокотниках.
Коул бросает на него взгляд и вновь смотрит на меня. Ему это не очень нравится, но он все же кивает.
– Наверное, это хорошая идея. Ладно, Кэт, давай сделаем это.
– Я счастлива, что встретила тебя, – выпаливаю я. – Что бы ни случилось, я хочу, чтобы ты это знал.
Он хмурит лоб:
– С тобой ничего не случится.
– Знаю, но просто… – я замолкаю.
Я не знаю, как попрощаться с ним. После всего, что мы пережили, он заслуживает гораздо большего. Дроны, видимо, распознали эмоции в моем голосе, потому что спешат запечатлеть этот момент и кружат вокруг нас и между нами, как мотыльки вокруг пламени.
Коул подходит ближе, чтобы отогнать их, и берет меня за руку.
– Я буду здесь, Кэт.
– Я знаю.
Сжав мою руку, он начинает отступать назад, но меня охватывает отчаяние и я хватаюсь за его рубашку. А затем прижимаюсь губами к его губам.
Это просто поцелуй. Нет ни слез, ни страсти. Лишь два человека, оставшиеся на мгновение одни во всем мире. Но этого достаточно, чтобы замедлить мое сердцебиение и вернуть ощущение тепла.
Улыбнувшись, он отходит.
– Ладно, пора начинать, – бормочет он. – Залезай в свою светящуюся ванну и спаси мир.
Чувствуя, как пылают мои щеки, я убираю руку.
– Пожелай мне удачи.
– Она тебе не понадобится, – подмигнув, говорит он.
– Увидимся на той стороне.
Глава 35
Медсестра провожает меня до камеры погружения и помогает мне снять халат. Оставшись в серебристом костюме, я смущенно скрещиваю руки на груди. Я стараюсь не обращать внимания на взгляды людей, собравшихся в комнате, но от гудящего облака дронов никуда не деться. Мое лицо все еще скрыто макияжем и выглядит идеальным и гладким, но бледные шрамы на ноге и разрывы на колене – нет. С появлением гентеха больше не встретишь людей с такой кожей. У них нет волос на ногах или бледных пятен на коже, если они этого не хотят.
И теперь, когда стало известно, что мой гипергенез был ложью – прикрытием для лечения, которое разработал отец, – мне непонятно, почему он не загрузил мне набор эстетических алгоритмов. Он знал, как я мучилась из-за плохой кожи и жестких волос, из-за того, что приходилось чистить зубы и запасаться старомодным дезодорантом, когда остальные пользовались для этого кодом. Я еще могу понять, что он скрывал от меня лечение гипергенеза, но мне кажется жестоким то, что он установил мне такую древнюю панель.
Не знаю, что больше всего шокирует людей во всем мире, которые наблюдают за сегодняшними событиями, – огромное количество изменений с помощью взломанных генов во внешности ученых Новак или полное отсутствие их у меня?
Медсестра указывает на металлическую лестницу, прикрепленную к баку. Я снимаю тапочки и быстро взбираюсь по ней, стремясь поскорее скрыться в голубой жидкости. Она густая и теплая, словно мед, но не кажется мокрой, а образует странный выпуклый кокон вокруг меня. Бак достаточно глубокий, и когда я опускаюсь на дно, то жидкость достает до плеч, но она достаточно плотная, поэтому если подниму ноги, то смогу плавать в ней.
Дакс направляется ко мне, толкая грохочущую стальную тележку с множеством хирургических инструментов. Он в белом халате, а волосы уложены в идеальную прическу, но его кожа выглядит бледнее, чем обычно. Он нервничает, хотя так и должно быть. Вероятно, его мучает вопрос, стану ли я снова кричать на него и заставлю ли мучиться из-за этого всю оставшуюся жизнь.
Честно говоря, это заманчивая мысль.
Большинство дронов улетели за Новак и Коулом к стулу с ремнями, но несколько с гулом кружат вокруг нас. Я могу устроить сцену перед камерами прямо сейчас, и Дакс не сможет меня остановить. Хватит и нескольких язвительных фраз о том, что именно он запустил алгоритм взлома на серверах «Хоумстэйка», чтобы разрушить его звездную репутацию.
Но я не стану этого делать.
Хоть в глубине души я и ненавижу Дакса, все же мне не хочется причинять ему боль. Он бесчувственный и амбициозный, но думаю, что я всегда это понимала. Может, именно это и влекло меня к нему. Мне в Даксе нравились его ум и способности, и это же нравилось ему во мне. «Я всегда думал, что мы поженимся», – сказал он мне, когда узнал о процедуре расшифровки. А потом добавил: «И мы будем кодировать вместе». Большинство людей упомянули бы детей, любовь или старость, но Дакс понимал, что вся наша жизнь будет сосредоточена вокруг работы.
