Адреналин зашкаливает. Хлопки, которые я слышала раньше, были не от петард, а от выстрелов. Еще несколько минут назад люди вокруг огня танцевали.
А теперь они кричат.
Чувствуя, как колотится сердце, я приподнимаюсь все выше и выше, пока не достаю до ближайшего окна. Дакс назвал это атакой, но не сказал, кто за этим стоит. Если это «Картакс», то следует ждать вертолетов и дронов, но небо чистое. В мерцающем свете костра я вижу лишь множество извивающихся силуэтов.
Я подкрадываюсь ближе, обходя разбитое стекло, и выглядываю на улицу. Нет ни грузовиков, ни вооруженных отрядов, которые бы окружали людей. Эта атака вообще не выглядит организованной. Это вообще не похоже на нападение, потому что люди кричат и бросаются друг на друга. Это похоже на массовое помешательство гневом, но такого не может быть. Здесь нет ни одного зараженного на второй стадии, никакого намека на запах, который бы довел толпу до исступления. Как будто все вокруг просто посходили с ума.
И все панели пылают ярким неоново-оранжевым цветом.
Я делаю глубокий вдох и медленно опускаюсь на корточки, чувствую, как меня охватывает паника. Это не атака – там нет солдат и дронов, сбрасывающих бомбы. Происходящее намного хуже. Это вакцина. Видимо, это присоединенная процедура, добавленная к алгоритму при расшифровке, так влияет на людей. Из-за нее их охватил гнев, и теперь они убивают друг друга, словно животные.
И в этом виновата лишь я.
В дальнем конце коридора скрипит дверь. Насторожившись, я поворачиваю голову. Из школьного лазарета выходит Дакс. Его плечи сгорблены, движения порывистые, светодиоды все еще оранжевые, и он что-то сжимает в руке. Это похоже на анализатор, но в танцующих отсветах огня это может быть и пистолет.
– Куда-то собралась, принцесса? – склонив голову вбок, спрашивает Дакс.
Его голос звучит безразлично, жутко и тихо.
– Дакс? – дрожащим голосом зову его я. – Дакс, что ты делаешь?
Он поднимает руку, и его тень взметается по стене. В свете костра я вижу, как исказилось его лицо. И через мгновение понимаю, что уже слишком поздно и он тоже потерял рассудок. Поэтому тут же встаю и бегу.
А затем чувствую, как в меня врезается пуля.
Глава 39
Глаза застилает красная пелена. Двери в конце коридора становятся черно-белым пятном, когда я запинаюсь и падаю. Приземлившись на бок, я перекатываюсь на спину и хватаю ртом воздух. Потолок должен быть темным, но сейчас он кажется пульсирующим и трепещущим белым полотном.
Дакс подстрелил меня. Я знаю это, хотя и не чувствую боли. Но я почувствовала пулю. Слышала ее.
Мне до сих пор не верится, что он действительно стрелял в меня.
– Дакс, – выдыхаю я и, глотнув еще воздуха, перекатываюсь на бок.
Рана на плече вспыхивает словно огненный шар, я пытаюсь подняться на колени. Но тут боль простреливает мое тело, и я вновь валюсь на пол.
Шаги эхом разносятся по коридору. Я сворачиваюсь в комок и жду очередного выстрела. А вместо этого вижу побледневшего Дакса, который возвышается надо мной с широко открытыми глазами. Он в замешательстве смотрит на пистолет в своей руке.
– П-принцесса?
Он роняет пистолет и отпинывает его подальше, а затем падает на колени рядом со мной. Дакс с ужасом закрывает лицо руками.
– Дакс, – хнычу я.
Это снова он. Видимо, атака закончилась. Я стискиваю зубы и, прижав руку к стене, пытаюсь подняться. Обезумевшие люди на улице все еще дерутся и кричат. Выстрелы разносятся по воздуху. Дакс снова кажется самим собой, но, судя по звукам, остальные все еще невменяемы.
Он берет меня за руку и помогает подняться.
– Убегай, принцесса. Я снова теряю над собой контроль. Не могу больше с этим бороться.
– Но мне нужна твоя помощь. Мы должны остановить это… мне не сделать этого без тебя.
Глаза Дакса стекленеют. Он борется с этой чертовой вакциной.
– Не думаю, что это происходит где-то еще, – шепчет он. – Только в Саннивейле. В «Картаксе»… не поверили мне. – Его голос срывается. – Принцесса, я подстрелил тебя. Убегай, пока это не вернулось и я снова не причинил тебе боль.
– Нет, – ухватив его за воротник, возражаю я. – Послушай меня, Дакс. Я знаю, ты можешь с этим бороться. Ты должен постараться.
Он качает головой:
– Уже слишком поздно. Я не могу это остановить. Я чувствую… мне хочется причинить тебе боль, хочется… – его слова переходят в рык.
– Нет, – отступая, со слезами говорю я, когда он сгибается пополам, борясь за контроль. – Дакс, слушай мой голос. Борись с этим, пожалуйста! Я не смогу остановить это без тебя.
– Нет! – рычит Дакс.
Он стискивает волосы в руках и кричит, а мышцы на его лице выделяются под кожей. Мурашки бегут по его телу, обезумевший и пустой взгляд устремлен мне в глаза.
Он снова скалится. И на его лице не остается и следа от моего друга.
– О черт.
Спотыкаясь, я отступаю назад и тут вспоминаю про дубинку. Я подношу руку к шее, пытаясь нащупать кулон. Но Дакс подлетает ко мне и сжимает мои запястья в руках, а тело впечатывает в стену.
Мое плечо вспыхивает от боли, затылок ударяется о бетон. Перед глазами плывут узоры света. А затем Дакс проводит рукой по моей шее, срывает цепочку и поднимает кулон перед моим лицом.
– Дубинка, принцесса? Хитро.
Его голос звучит тихо и пугающе спокойно. Он бросает кулон на пол, и тот скользит по плитке под ряд шкафчиков. Дакс снова подносит руку к моему лицу и нежно обводит его пальцами, скользит к шее и сжимает ее.
– Я знаю, что ты меня слышишь, Дакс, – выдыхаю я, пытаясь увернуться от его руки. – Знаю, что ты заботишься обо мне. И не хочешь причинять мне боль.
– О, но я хочу, – говорит он с горящими глазами. – Ты даже не представляешь, как сильно я хочу причинить тебе боль, Катарина. Я хочу вскрыть тебе череп и посмотреть, что Лаклан оставил внутри.
Я закрываю глаза, чувствуя, как мое тело охватывает паника. Это не Дакс, это то, что захватило его тело, превратив в мрачную и извращенную версию моего друга. И я не знаю, как вернуть его. Поэтому я решаю говорить ему правду и молиться, чтобы, где бы ни был мой Дакс, он мог меня услышать.
– Дакс, ты мне нужен, – глядя ему в глаза, молю я. – Ты единственный, кто может прочитать вакцину. Я не смогу все исправить без тебя.
На мгновение что-то мелькает в его лице. Намек на сомнения, маленькие признаки того, что он слышит меня. Его взгляд меняется, а рука чуть слабеет на шее.
Но затем в глазах появляется суровость, а на лице – оскал.
– Лгунья! – кричит он и ударяет меня о стену. Мое раненое плечо врезается в бетон, и с губ срывается крик боли. – Ты думаешь, я забыл, что ты всегда была лучше меня? Всегда читала чертов код Лаклана, как какую-то книжку с картинками?
