– Зачем, говоришь? – угрожающе шипел Рэмбо. – Эти твари нашим братьям головы отрезали, вот зачем!
– Да не смогу я задушить, – жалобно возражал бывший оружейник. – Я же не убийца… Просто не умею.
– А я что, убийца, по-твоему?!
– Ну… Нет… Но ты же по сто пятой идешь…
– Ну и что? Там я из автомата стрелял, а не убивал! Ладно, с тобой все ясно! Кто не ссытся?
Рэмбо обвел взглядом внимательно слушающих сокамерников. Но те молча отводили глаза.
– Все ссыкуны?! Ну ладно. Тогда ждите, пока эти бандюки вас грохнут. У шайтанов они многих покалечили, один даже, может, уже сдох… Я-то отобьюсь, а вы… Ну, да фиг с вами! – Рэмбо махнул рукой и отвернулся.
– Остынь! – попытался успокоить его бывший участковый, рассудительный Резван. – Мы не ссым. Просто, чтобы душить, навык нужен… И все равно тихо не получится – они по очереди спят.
– Тогда в открытую нападем и замесим. Только чтобы все одновременно, и не убегали, как шавки!
– Так мы уже пробовали… Они ведь тренированные, – угрюмо сказал нескладный ширококостный контрактник Ильяс.
– Ну и что? Я тоже тренированный. Супинатор этот черт отобрал, но у меня вот что есть. – Рэмбо показал бритвенное лезвие. – У Адама, я знаю, гвоздь заточенный. Главное одновременно напасть на всех, не как в прошлый раз! Они вымотались – спят плохо… Справимся! Давайте распределимся, кто конкретно что будет делать. Я на себя их главного возьму, Адам, ты вон тому здоровому коню сразу в глаз гвоздем, Резван и Ильяс на того, с ухом…
Инструктаж продолжался. Сандаловцы наблюдали за противником, усевшись на верхнем ярусе шконки. Все-таки какая-никакая господствующая высота…
– Про нас шепчутся, – сказал Док. – И подробно. Видно, план операции составляют…
– Да, – кивнул Аюб. В руке он сжимал заточенный супинатор.
– Какой тут может быть особенный план? Всем скопом навалятся. По возможности не убивайте. Все-таки это наши, а не шайтаны…
– «Наши»! – скривился Лось. – При таких «наших» и чужих не надо…
– И потом, думаешь, Рэмбо своих тоже предупредил, чтобы нас не убивали? – спросил Тихий. – Тут или мы, или они.
– Я же говорю – по возможности, – повторил Аюб, и голос его звучал не очень убедительно. – А если возможности не будет – тогда ничего не поделаешь!
В последней фразе звякнула сталь, как всегда, когда он отдавал приказ. За решетчатым окном сгущались сумерки. Также сгущалось и настроение четверки сандаловцев. Хотя «спецы» и демонстрировали оптимистический настрой, перспективы у них были нерадостными, и они это прекрасно понимали.
* * *
Уснуть полковник Бордюгов долго не мог. И выпил хорошо, и поел вкусно, а вот сна ни в одном глазу!
«А все шифровка эта, будь она неладна… Понятно, что Центр крутит какую-то глубоко законспирированную, очень важную операцию. Но почему то закручивает, то откручивает, то опять закручивает? Кто их знает. Скорей всего, они и сами не знают. Только если что-то у них сорвется, то кто крайним окажется? Ясное дело – найдут козла отпущения на месте. Например, военного прокурора. На низового исполнителя можно что угодно свалить!»
Он сел на кровати, опустив ноги на холодный пол: местная котельная топила хорошо, но теплый воздух поднимался вверх, а у щелястого дна вагончика властвовала почти «забортная» температура.
«А тогда могут и в звании понизить, и без пенсии уволить, даже дело возбудить могут за халатность… Да что захотят – то и сделают!»
И действительно, уж кто-кто, а он хорошо знал, то о чем думал. Поэтому прикидывал варианты возможных печальных финалов своей карьеры, уже одеваясь. А через пару минут, не набрасывая бушлата, выскочил на улицу и направился из жилого комплекса в штабной. Дул резкий холодный ветер, кружилась колючая снежная крошка, которую сразу сдувало с мерзлой черной земли в небольшие сугробы, а те таяли днем под сапогами военнослужащих и слабыми лучами зимнего солнца. На территории военного городка было темно, только у модульных домиков служб да у кирпичного здания штаба горели слабые лампочки. Отбрасываемые ими круги желтого света колебались в унисон с порывами ветра.
Ежась, Бордюгов быстрым шагом преодолел небольшое расстояние до сборно-щитового дома с флагом над входом, распахнул дверь, из которой по контрасту ощутимо пахнуло теплом, и уверенно вошел в свою вотчину.
– Товарищ полковник, – вскочил с места старлей Анучин, явно удивленный неожиданным визитом начальника. – Происшествий нет, новых сообщений не поступало!
– Сиди! – махнул рукой прокурор. – Дежурный где?
– Капитан Никонов вышел до ветру!
Бордюгов усмехнулся, но ничего не сказал. Он прошел в кабинет, полистал служебный справочник, ниже номера служебного телефона начальника СИЗО нашел приписку шариковой ручкой – его домашний. Мобильники были здесь бесполезны: глушилки сотовой связи работали исправно.
Он набрал номер на допотопном черном аппарате, диск которого громко и раздражающе трещал. В трубке долго раздавались длинные гудки, что усиливало раздражение.
– Я слушаю, – раздался наконец сонный и недовольный голос.
– Рустам Хасанович?
– Ну, я… Кто это?
– Всего-навсего Бордюгов, – саркастически сказал прокурор.
Недовольство в голосе исчезло, да и сонливость сменилась молодцеватой готовностью исправно нести службу.
– Здравия желаю, Михаил Павлович! Извините, не узнал спросонья… Что случилось?
– Вот это я и выясняю. Ты приказ на перевод тех четверых, что с вертолета, получил?
– Так точно, получил.
– Выполнил?
На том конце провода воцарилось молчание.
– Ну, как… Нужные команды отдал…
– Перевел их из камеры?
– Так ночь же… Куда я их ночью переведу? Надо помещение подготовить… Утром все и сделаем!
Раздражение, как бикфордов шнур, воспламенило бочку ярости. Раздался взрыв.
– Вот это и случилось! – рявкнул Бордюгов. – Невыполнение приказа, халатность, постановка на грань срыва важной операции! Мне что, прямо сейчас дело возбуждать?! Я могу! Могу и конвой за тобой прислать!
Бордюгов кричал так, что в кабинет заглянул вернувшийся «с ветру» капитан Никонов. Но тут же, оценив обстановку, прикрыл дверь.
– Так я не нарочно… Просто некуда, – булькал в трубке испуганный голос Рустама Хасановича – только что всемогущего распорядителя чужими судьбами, вдруг ощутившего тошнотворный запах тюремной камеры.
– В свой кабинет переводи, с комнатой отдыха! И немедленно! А то еще до утра поменяешься с ними местами! Ты меня понял?!
– Понял, понял, выполняю! – снова воспрянул духом начальник СИЗО.
* * *
