– Тихо, не шумите! Санитарный контроль! На сегодня эта точка закрыта!
– Врет он! – гаркнул продавец. – Хочет, чтобы вы дороже покупали!
– Расходитесь, граждане! – требовательно приказал Шум.
– Не слушайте его, покупайте по низкой цене!
Но привыкшие избегать конфликтов люди стали покорно расходиться.
– Вот гад! – Продавец наклонился через прилавок и попытался ухватить Шума за воротник, но тот сделал шаг назад. Крупные, испачканные черной пылью пальцы схватили воздух.
– Я же вроде доходчиво вашим объяснил!
– Я не в курсе, что ты тут кому объяснял, – спокойно ответил Шум, рассматривая нарушителя спокойствия. У того было решительное, с резкими чертами, обветренное лицо, много повидавшие глаза серьезного человека, плотно сжатые губы. В незапахнутом вырезе старого армейского бушлата виднелась тельняшка.
– Так глянь, чтобы быть в курсе! – Он вынул из кармана гранату – ребристый зеленый корпус, вкрученный блестящий запал с болтающимся кольцом. По виду – настоящая, боевая «эфка», разлет осколков до двухсот метров.
– Вошел в курс? – оскалил зубы продавец.
Шум подумал, что на торговца он не похож: ведет себя уверенно, привычно держит гранату и явно ничего не боится. Скорей, он похож на опытного бойца перед последней атакой. Да и его напарник явно не торгаш – вон как смотрит: цепко, оценивающе, и рука спрятана за отворот такого же армейского бушлата. Что-то у него там припасено, и это не конфеты для угощения!
– Неужели взорвешься? – удивился Шум. – Из-за капусты, да картошки?
– Не из-за капусты! Из-за справедливости! Я заплатил за место? Заплатил. Товар купил? Купил. Все! Какие претензии? Мне надо продать быстро, и с выгодой для себя! А эти шакалы хотят, чтобы я продавал дороже и разницу им выплачивал. Вот вам! – Он свернул кукиш и показал Шуму. А напарник, не вынимая руку из-под бушлата, показал второй.
– Ты не прав! В чужой монастырь, как говорится, со своим уставом…
– Ага, ты мне еще про устав расскажи! Хватит, наслушался я уже сказок замполитовских!
– Военный, что ли?
– А хоть и так! Тебе-то что?
– Да то, что из-за места торгового взрываться глупо.
– Это мое место! Последний мой рубеж. Если его сдам, деваться все равно некуда… Да ты не поймешь!
– Как раз понимаю, – кивнул Шум. – СБЗ
[40] на Кавказе выполнял?
– Ну!
– В каких районах?
– От Шали в сторону Грузии могу по памяти карту нарисовать. До самой границы, правда, не дошел – «затрехсотил»
[41].
– Не хило! А что за войска?
– Дяди Васины.
– Десантник? Так это вы весной 2000-го нас из окружения в Черном лесу вытаскивали?
– Спецназ? – удивленно вскинул брови продавец.
– Он самый! – Шум протянул руку. Впрочем, в этот момент он вылез из новой, хотя и ставшей привычной бандитской шкуры и снова стал военнослужащим.
Они обменялись крепкими, искренними рукопожатиями.
– Как зовут?
– Позывной Десант. А друга Хромым кличут: он из-за ранения до сих пор прихрамывает.
– Поехали, посидим, я угощаю! – предложил Шумахер.
Десант ненадолго задумался.
– Дело, конечно, хорошее… Только нам торговать надо…
– По таким ценам тебе здесь все равно торговать не дадут.
– Ну, это мы посмотрим! Одни уже пробовали сегодня, да обосрались жидко…
– Не дадут, Десант, сто процентов не дадут! – убежденно сказал Шумахер. – Те, кто обосрались, нас вызвали. А мы не из серливых. Я-то вас понимаю, но даже если мы уедем, приедут другие – тоже не серливые. Надо что-то другое решать. Поедем, посидим, за жизнь поговорим. Может, я вам чем-то и помогу!
Десант взглянул на часы.
– Что скажешь, братишка? – обратился он к напарнику.
– Поедем! – ответил тот. – Все равно уже торговлю сбили.
Через сорок минут все трое уже сидели в «Кавказской кухне». Тут было тепло и уютно, вдобавок вкусно пахло. Тройка бойцов расположилась за соседним столиком.
– А ты что, большой босс, что такую охрану с собой возишь? – спросил Десант, сглатывая голодную слюну.
– Они не охрана моя, а типа коллеги.
– Тоже спецназ?
– Да нет. Спецназ остался в прошлом.
– А-а-а, понятно. Я и смотрю, что рожи у них другие…
Под личным руководством Ашота, официант принес заказы.
Шумахер наполнил рюмки водкой из графина.
– За знакомство!
Они выпили, закусили горячей мясной солянкой. Шумахер был не голоден, но за компанию ел, чтобы не обидеть новых знакомых.
– А что у вас кроме гранаты имеется? – неожиданно спросил он.
Хромой молча положил на стол между тарелками тяжелый кастет с четырьмя округлыми шипами.
– Слабовато, – сказал Шумахер. – Но лучше убери.
Хромой спрятал кастет обратно. Он был немногословен. Шумахер подумал, что ему больше подошло бы прозвище Немой.
Официант забрал пустые тарелки и принес второе блюдо – жаркое из телятины.
– Прицеп этот не наш, – рассказывал Десант. – Арендуем у старичка одного. Договорились нераспроданными остатками с ним расплачиваться. Вот ему повезло сегодня! Мы-то первый раз выехали, толком, считай, и продать ничего не успели. А что делать?! Это там мы героями были, а на гражданке и на фиг никому не нужны! Нормальной работы нет… Помыкались туда, сюда… Решили вот попробовать из первых рук, у селян овощи скупать да перепродавать. На что-то другое просто денег нет, за «боевые» до сих пор судимся с родимым министерством. А эти подошли, говорят – поднимай цены или сваливай отсюда! А нам хотя бы свое отбить, пока товар не пропал. Хранить-то тоже особо негде, в гараже ямы нет… А вдруг померзнет? В общем, влетели мы по полной! Даже не знаю, что теперь делать.
Он вздохнул и, не чокаясь, выпил вторую. Некоторое время жевали молча. Потом выпили третью, тоже не чокаясь – за павших. Потом подняли четвертый тост – «Чтоб за нас не пили третий», потом – «Чтоб свои в своих не стреляли»…
– А помнишь? – вдруг разговорился Хромой. – Как тогда…
– Хорош, братишка! – перебил его Десант. – Посидели, вспомнили ребят… Пора и честь знать!
Он поднял захмелевший взгляд на Шумахера.
– Пойдем мы! Спасибо!
– Погоди! – остановил его Шумахер. – Завязывайте со своей гнилой торговлей, все равно с нее толку не будет… Идите ко мне в бригаду работать!
