Застолье катилось по наезженным рельсам: официанты подавали все новые и новые блюда, Шум и Индеец пили, ели, говорили тосты. Музыка стала громче, танцовщицы в откровенных нарядах кружились вокруг стола, время от времени охранники выходили, осматривали помещения и прилегающую территорию.
– Слушай, брателла, – наконец перешел к делу Индеец. – У меня есть деловое предложение. Бригада у тебя крепкая, ты ее расширил, обучил, пацаны тебя уважают, да и в Москве у тебя авторитет сложился… Думаю, тебе пора отделиться. Пусть у тебя будет своя Организация! А мы с тобой будем вместе дела делать…
– Да я к этому и не стремлюсь, – равнодушно ответил Шум. – Мне и под тобой ходить не зазорно…
– Перерос ты уже меня, перерос! – с исступленной искренностью убеждал Индеец. – Оттого и болтают всякое, поссорить нас хотят. А когда у каждого своя Организация будет – все и заткнутся! Да и тебе лучше, свободы больше и вообще…
Шум отказывался, Индеец настаивал, раскрасневшиеся от обильной и вкусной еды пацаны пребывали в прекрасном настроении, прислушивались к затянувшемуся диалогу и, наверное, надеялись, что планы сегодняшнего вечера изменятся…
Наконец Шум согласился. Они выпили за вечную дружбу и взаимопомощь, за общее дело и за золотых пацанов, которых нет ни в одной московской бригаде.
Весь вечер Индеец избегал смотреть на Змея, а тот – на Индейца. Тем более что Змей был увлечен омарами – вскрывал специальными щипчиками твердые панцири, выковыривал нежное мясо и забрасывал в рот. То же самое исполнял Кувалда, зубастая пасть которого напоминала ковш экскаватора. И похоже, что они забыли о главной задаче сегодняшней встречи.
– Пойдем-ка, брателло, в баньку попаримся! – громко сказал Индеец. И эта фраза вывела заговорщиков из гастрономического транса. Кувалда встал и без сожаления бросил распотрошенного омара на общее блюдо.
– А пойдем! – согласился Шум.
Кувалда и Молчун удивленно переглянулись, словно обреченный барашек человеческим голосом согласился на заклание. Хотя, вообще-то, у барашков согласия обычно не спрашивают. А если и спрашивают, то вряд ли они соглашаются, да еще человеческими голосами.
Баня в «Лесной сказке» представляла из себя целый комплекс: три сауны, две русские бани, несколько бассейнов, космического вида душевые кабины, две бильярдные, комнаты отдыха, раздевалки и просторная гостиная с широким дубовым столом, камином, огромной плазменной панелью и спутниковым телевидением. Из окон комнаты отдыха и с огромной веранды открывался прекрасный вид на зимний лес и небольшое озеро с заботливо огороженной и оборудованной деревянной лестницей прорубью. Впрочем, посетители обычно были не склонны любоваться пейзажами, предпочитая тешить не душу, а тело.
Сейчас здесь не было лишних глаз, даже персонал отпустили. Только две девушки – блондинка и брюнетка, специалистки экстра-класса в сфере банно-прачечных услуг, – сидели на диванах в просторном холле.
– Скучаете, мочалки? – спросил Индеец с порога и направился к симпатичной блондинке, которая призывно улыбалась огромными, наводящими на грешные мысли губами. Шум обнял брюнетку и увел в уютный кабинет для приватных переговоров, только вместо письменного стола здесь основное место занимала роскошная кровать.
Пацаны тем временем принесли из банкетного зала водку и несколько тарелок с едой.
– Ну что, парни, по грамулечке? – предложил Змей. – Старшим сейчас все равно не до нас!
Кувалда и Молчун переглянулись. Змей был прав. И поскольку Индеец с Шумом действительно занимались неотложными делами, они нарушили один из строжайших запретов: сели за стол, выпили водки, закусили и опять выпили. Змей с Черным пили, не ограничивая себя и щедро наливали коллегам, а дурные примеры, как известно, заразительны…
* * *
Отдых удался на славу. Удовлетворившие физиологические потребности и поплававшие в бассейне, Шум и Индеец сидели в парилке, расслабленно воспринимая окружающие сто десять градусов Цельсия, после которых будет хорошо заглянцевать вечер холодным пивом. Только кто доживет до пива? Девушки разъехались, да и вообще в гостевом комплексе осталось всего несколько человек, но и тем заплачено за то, чтобы они не беспокоили гостей в банном отсеке. Дело шло к развязке. Индеец знал, что Кувалда, Молчун и Змей готовы по первому знаку разделаться с Шумом. И он не сомневался насчет пива.
А Шум прикидывал все возможные варианты. Индеец считает, что Кувалда, Молчун и Змей думают об одном, сам он считает, что Кувалда с Молчуном и Змей с Черным думают о разном. А что думает сам Змей? Может быть, он заодно с Индейцем? Может быть, он и Черного привлек на свою сторону? И сегодняшний вечер ловушка не для Индейца, а для него, Шума? А значит, в любой момент в парилку могут войти четыре человека с оружием, которое достаточно вынуть из машин… Но Шум тоже не сомневался, что закончит сегодняшний вечер кружкой холодного, пенящегося напитка. Потому что он никогда не полагался на мысли, кишащие в черепной коробке чужого человека.
Змей и Черный, в белых махровых халатах, сидели в комнате отдыха по одну сторону длинного стола, голые по пояс Кувалда и Молчун – по другую. Кувалда подремывал, положив на стол мощные руки с огромными кулаками. Молчун меланхолично разделывал очередного омара. Все выпили, расслабились, и поскольку старшие при них обо всем договорились, то считали, что последний, трагический пункт сегодняшней встречи вычеркнут из повестки дня. Впрочем, кто и что считал, сказать трудно: ситуация была довольно запутанной, а опьянение отнюдь не способствует ясности ума и аналитичности мышления. К тому же кто и что считал – не важно. Важно было то, что скажут старшие. А старшие мирно парились и никаких команд пока не отдавали.
– Пойдем, отольем, – предложил Черный, поднимаясь.
– Пойдем, – поднялся следом Змей.
Они вышли в холл, но Черный, приложив палец к губам, направился не к туалету, а к веранде и, ухватив за рукав ничего не понимающего Змея, увлек его за собой. Откинув защелку, он распахнул стеклянную дверь в темноту, холодный воздух ворвался внутрь, а с ним и две фигуры в белых халатах. Ошарашенный Змей узнал двух новичков разборной бригады – тех самых «вояк», Десанта и Хромого, о которых недавно говорил Индейцу. Их суровые лица ничего не выражали.
– Стой здесь и не шуми, – сказал Черный Змею, но тот и так замер, будто превратился в соляной столб. Он понял, что сценарий изменился, и в новом варианте его роль отдана другому. Это была неприятная новость, тем более что неизвестно, как такое изменение отразится на его дальнейшей судьбе.
Черный, Десант и Хромой быстро и бесшумно вошли в комнату отдыха, первый сел на свое место, двое других скользнули за спины разомлевшей охраны Индейца. Раздался глухой звук, будто палкой ударили по тыкве. Удар действительно был, но не палкой и не по тыкве: кастетом в кулаке Хромого по виску Молчуна. Тот был убит на месте и тяжело рухнул на пол.
Кувалда дернулся, стряхивая дрему, но Десант накинул ему на шею обычную бельевую веревку и, перекрутив концы, резко затянул. Перегнувшийся через стол Черный схватил Кувалду за руки и навалился всем телом, их лица оказались напротив друг друга, как будто они хотели расцеловаться на прощание. Два взгляда встретились: в выпученных глазах Кувалды метались обреченность и ужас. Он бился в агонии и, похоже, хотел что-то сказать, но только хрипел, голова все больше запрокидывалась назад, сознание уходило, лишенный кислорода мозг умирал.
