* * *
В ходе нашего расследования нам удалось попасть еще на одно имя «русского», который появлялся в то время в Габарево.
Роль этого человека в нашей истории весьма интересна и, думаем, значительна.
Итак, в 1928 году к Норе и доктору Алексееву приехал «гость», который остановился у них в доме. Соседям он был представлен под именем Константин Павлович Жудин, из чего некоторые из сельчан — например, поделившийся с нами воспоминаниями Марин Вылчев — сделали вывод, что этот человек был братом Жоржа — Георгия Павловича Жудина. Но так считали не все в селе.
Константин прожил в Габарево немного-немало несколько месяцев. Затем он уехал в Софию и устроился на работу во французское посольство, но продолжал поддерживать постоянные контакты с Габарево: сблизился с друзьями Норы — семьей Вылчевых, и даже кумовал вместе с Норой на свадьбе их дочери Лалки в 1939 году.
Приезжал ли он на похороны Жоржа, а потом и Норы — сведений собрать не удалось. Но хотелось бы узнать, кто же был этот человек, и какую задачу он выполнял?
…Несомненно, первые годы после революции и гражданской войны в России и за ее рубежами оставалось много людей, уверенных в том, что Советская власть долго не продержится, что восстановление монархии вполне реально. Посему связь со спасшимися царскими детьми и, в первую очередь, с наследником российского престола Алексеем, должна была быть постоянной.
Итак, по нашей версии установлено, что в 1920 году Петр Замятин вместе со спасшимися цесаревичем и княжной покидает на последнем пароходе Одессу. Казалось бы, что он «своевольничает», нарушая приказ царя устроиться вместе с ними на хуторе, на своей малой родине… Но там, как вы помните, «дядя» Петра предупредил его об опасности и «посоветовал» уехать из России. Конечно, служащий царю верой и правдой Замятин не мог сам нарушить приказ, поэтому логично предположить, что «совет дяди» и был новым приказом — из «центра»…
Когда беглецы окончательно устроились в Габарево, надо было сообщить в Россию об их новом месте пребывания. Человек, тоже из «русских», живший в селе под именем Митрофан — как мы полагаем, выполнявший роль «курьера» в этой операции — вдруг исчез из Габарево… Это наводит на мысль, что он-то и отправился с информацией о том, где теперь находятся царские дети, в Россию…
Проанализируем этот факт в другом аспекте — международном.
Оставшиеся в живых родственники Романовых и примкнувшая к ним часть русского дворянства, покинувшая Россию, не могли до конца быть спокойными за судьбу потомков последнего русского царя. Большевики вполне могли бы отыскать их и уничтожить, как это случилось, например, с Троцким, которого «меч революции» — в конкретном случае, топор — настиг даже в Мексике… Поэтому необходимо было надежно защитить их и иметь постоянную связь с ними.
Как известно, элита русской белоэмиграции «осела», в основном, во Франции. Именно в посольство этой страны устроился на работу Константин Жудин, получивший благодаря данному факту дипломатический иммунитет и возможность свободного передвижения по Болгарии, в том числе, — постоянной связи с царскими детьми…
Франция потребовала от Советской власти и права неприкосновенности личности по отношению к детям Николая II, если они окажутся живы. И, полагаем, хотя подобная «забота и осведомленность» французской стороны неприятно поразила «Советы», они пошли на выполнение требований гарантий. Ведь отказ, с одной стороны, привел бы к обострению внешнеполитических отношений молодой республики, и, с другой, — помешал бы осуществлению операции «Анна Андерсон», в результате которой предполагалось заполучить находившиеся в зарубежных банках огромные средства бывшего царя…
По этой же причине и вся информация, связанная с расстрелом царской семьи, как и все подробности вышеуказанной операции оставались глубоко засекречены. Существуют данные, что в 1928 году И. В. Сталин, на предложение Я. Юровского широко «отпраздновать» десятилетие расстрела царской семьи, резко приказал «эту тему зарыть, по данному вопросу ничего не писать и не говорить!»
В таком свете событий становится ясно, почему в 1936 году Нора решилась посетить Германию, даже остаться там на несколько месяцев, и почему она спокойно ездила в Софию, где гуляла по центру города и снималась на фоне памятника Царю-Освободителю Александру II…
Кстати, и несколько прояснившийся образ Константина Павловича Жудина лишний раз доказывает наше предположение, кем же, в сущности, были Жорж и Нора…
* * *
Теперь мы тщательнее рассмотрим вопрос о том, кем приходились друг другу Нора и Жорж: это имеет особое значение для подтверждения нашей версии о выживших царских детях.
Все жители села с самого приезда «русских» в Габарево считали, ничуть не сомневаясь в этом, Нору и Жоржа братом и сестрой.
Руска Петрова и Мария Баракова вспоминали, насколько сильно Госпожа Нора была привязана к Жоржу, как любила его и как постоянно заботилась о нем. Лалка Вылчева говорила, что когда он умер, Госпожа Нора погрузилась в глубокий траур, всегда ходила в черном платке, который завязывала по-русски под подбородком. И во всем остальном вела себя так, как при потере самого близкого человека…
Нора до конца своих дней старательно ухаживала за могилой Жоржа. Донка Русинова рассказывала, как они каждой весной, даже уже в 50-х годах, вместе с ней сажали цветы на его могиле, и что Госпожа Нора просила потом похоронить ее рядом с ним.
По христианскому обычаю она и была похоронена справа от Жоржа…
Случалось, что Нора, страдавшая сомнамбулизмом, по ночам приходила на могилу Жоржа, и там просыпалась. Об этом нам рассказала Нанка Георгиева, с которой поделилась сама Нора.
С медицинской точки зрения это вполне объяснимо: сильное эмоциональное, но тщательно скрываемое стремление, «живущее» наяву, может реализовываться в состоянии сна у «лунатика». Доктор Райна Цветкова, психиатр, утверждает, что, вероятно, такое «стремление» — быть как можно ближе к Жоржу — не всегда осуществимое в реальной жизни, но сохранившееся на долгие годы — а в случае Норы речь идет о сроке более чем в двадцать лет! — свидетельствует о сильнейшей эмоциональной и духовной связи с человеком…
Подтверждает этот факт и еще одна история.
Ее нам рассказала Гюлмсер Фетова, проживавшая много лет в Израиле. Родом она из села Габарево. Вернувшись в Болгарию, женщина поделилась с нами своими воспоминаниями. Мать Г. Фетовой дружила с Госпожой Норой, часто с ней общалась. Та подарила приятельнице красивый перстень — золотой, с большим камнем. Сама Гюлмсер в детстве нередко встречала Нору, ходила к ней на уроки французского языка, носила «гостинцы» от матери: масло, яйца, домашний хлеб… Помнит, что в комнате у Госпожи Норы висел портрет молодого человека, и та говорила девочке, что это ее брат, который давно умер… Иногда, глядя на него, Нора вздыхала: «Мой маленький Жоржик, где же ты сейчас? Умер от голода…». И как-то рассказала, что последние месяцы жизни организм Жоржа отказывался принимать пищу, и все, что он ел, вызывало рвоту… Он угасал с каждым днем…
