— Эва хватился! Два года, не шутка. Сильно надо? — Федор кивнул. — Дайте подумать.
Он задумался.
— Помню, — сказал после паузы. — Она сабантуй устроила в «Прадо», проводы, меня приглашала, но я не смог. Шальная девка — у нее самолет утром, а она ночью гулянки устраивает. Так она позвонила примерно в час ночи и попросила отвезти домой, в смысле, попрощаться, поговорить… Мы с ней дружим. Хорошая девка, но без царя в голове. Пришла, помню, тощенькая, плохо одетая, размалеванная, с сигареткой. Голос хороший, но сырой. Я говорю, помогу с музучилищем, но куда там! Какое училище! Учиться не хотела, работать не привыкши, хотела все сразу. Шмотки, машину, бабки… Жадная была! К жизни жадная. Чуть встала на ноги — пела по кабакам, мужики пошли косяком. У нее бойфренд был, доктор, приличный человек, ей бы угомониться, так нет, вечно ее на подвиги тянуло. Я ей сто раз говорил, иди замуж, женщине нужна семья, гони своих хахалей к чертовой матери, скажи спасибо, что хороший человек замуж зовет. А она…
Он покачал головой.
— А с другой стороны, кому много дано, с того много спрашивается, как в Библии говорится. Роскошная женщина! Считай, доктору крупно повезло, что она сбежала. Она бы его в бараний рог скрутила.
— Вы отвезли ее домой?
— Если бы не самолет на другой день, не согласился бы ни за что, дел было по горло, да и не до нее было, если честно. Но она очень просила, и я подхватил ее в «Прадо». Она увидела, что я не один, разозлилась, расфыркалась… Ревность взыграла! — сказал доверительно. — Я с женщиной был, медовый месяц, можно сказать. Высадил ее у дома, и мы уехали. Она еще дверью хлопнула, чуть колеса не спустили. И, паршивка, ни разу за два года не позвонила. Не простила. Кстати, доктора не было дома, когда мы подъехали, окна не светились. Я еще подумал, что за дела? А где доктор? Она что, сбежала тайком? Это и было в последний раз. Больше я ее не видел. Да она и не приезжала, я бы знал.
— Рома, вы не заметили около ее дома ничего…
— Подозрительного? — подхватил Пригудов. — Да мне не до того было, честное слово! А что?
— Подумайте, это очень важно. Может, на скамейке около подъезда кто-то сидел… Или стоял.
— Было холодно и дождь, — сказал Пригудов. — Никого не было. Машины стояли запаркованные… Там всегда машины. Лампочка над подъездом горела, помню.
— А когда вы выезжали со двора? Рядом с домом?
Рома поскреб лысину:
— Вроде ничего такого. Вы бы, профессор, сказали, чего надо. А то вокруг да около. С Ларкой что-то случилось? Если вас интересует ее последняя ночь перед отъездом… Она что, не уехала? Подождите, подождите! — Он возбужденно уставился на Федора. — Это не ее, часом, выловили в Черном озере? Египетская сила! Профессор! Это Ларка?
Чертыхаясь, Федор кивнул. Догадливый!
— Матерь Божия! — воскликнул ошеломленно Рома. — Господи! То-то она не звонит! А ее, моей девочки, уже нет на свете! Какая же сука ее жизни лишила? Да я его своими руками… В багажник засунул, нелюдь! Что-нибудь уже нарыли? Кто? Доктор?
— Пока не знаем. Вы знали ее знакомых, кто мог?
— Мотив, ага. Ну… Так сразу и не скажешь.
— Вы знакомы с доктором?
— Ну как… Видел несколько раз. Думаете, он?
— Пока ничего не известно.
Они помолчали. Рома вздыхал, качал головой, перебирал какие-то листки, все не мог опомниться от страшного известия.
— И еще одно, — начал Федор. — Подвеска у Ани… От Ларисы?
— От нее. Доктор ей подарил, а она шубу хотела, я и забрал. Купил, в смысле, не подумайте чего. А что?
— Доктор Сницар утверждает, что у него была украдена фамильная реликвия, подвеска. Судя по описанию, это она.
— Украдена? — присвистнул Рома. — Ах ты ж… Я честно купил!
— Боюсь, Рома, подвеску придется вернуть. Фамильная реликвия, сами понимаете.
— А может, она ему больше не понадобится, — сказал Рома. — Может, ему ничего уже больше не понадобится. Ларка, конечно, дурила мужиков, но только у него был мотив, понимаете, профессор? Между нами, я иногда думал, что он ее в конце концов придушит за ее художества. Она же никого не пропускала, он не мог не знать. Даже самый дохлый конь в конце концов взбрыкнет…
В дверь постучали, и Рома закричал:
— Входите!
Вошла Анечка с подносом. По кабинету поплыл запах хорошего кофе. Она поставила поднос на письменный стол и стояла, с улыбкой глядя на мужчин.
— Молодец, — сказал Рома. — Свободна. Иди.
Они выпили кофе, и Федор стал прощаться.
— Если вы что-нибудь вспомните… — сказал Федор.
— А как же, профессор, — заверил Рома. — Телефончик пожалте!
Федор достал из папки визитку, протянул. Рома преувеличенно благоговейно принял ее.
— «Профессор философии», — прочитал вслух. — Не кот начхал! Горжусь. Честное слово, горжусь!
На том и расстались, обменявшись рукопожатием.
Глава 23. Ночная эскапада
Если какая-нибудь неприятность может произойти, она обязательно случится.
Закон Мерфи
— Твоя подопечная сбежала! — Рита, не постучавшись, влетела в кабинет Сницара. — Я же тебе говорила! И что теперь делать?
Он вскочил:
— Что значит сбежала? Когда? Я же был у нее час назад, она спала. В туалете проверяли?
— Везде проверяли. Она испарилась.
— Как ее пропустили? Дежурная сестра?
— Она выходила, ее позвали в третью палату.
— Охранник?
— Клянется, что никто не выходил. Что будем делать? Ты же понимаешь, она социально опасна! Надо сообщить в полицию, ее нужно немедленно найти. Ты не должен был тащить ее сюда, я тебе сразу сказала…
— Успокойся, — перебил ее Сницар. — Никуда не нужно сообщать. Я разберусь. Идем! — Сницар стремительно пошел из кабинета.
Палата Нины была пуста. Койка, где она еще час назад крепко спала, тоже была пуста. Сницар встал на пороге, задумался. Рита стояла рядом, тоже молчала. Ее занимало, кто такая эта девушка, вокруг которой он так вьется. Сницар ей нравился, у нее были на него виды. А он ни малейшего внимания, причем самое интересное, один! Аскет чертов! Была какая-то история пару лет назад, спутался с актрисулькой, жила у него, Штольц пустил пожить. Говорят, вульгарная девка. А он вокруг нее так и стелился… Маленький секрет зануды и педанта Сницара: ему нравятся дешевые крикливые барышни из предместья. Видать, напугала она его не на шутку, два года прошло, а он ни-ни — ничего себе не позволяет. Сестричка Аля, красотка каких поискать, из кожи вон лезет, пытается прибрать к рукам, старшая, Лана, котлетки таскает, она, Рита, тоже… Конечно, не так явно, упор на добрые профессионально-производственные отношения от «мы коллеги, как по-твоему, не пойму, что с этим пациентом, посмотри, пожалуйста» до «я сварю тебе кофе, что за гадость ты пьешь, это же яд!». Рита знает себе цену — не красавица, но дельный специалист, правая рука, всегда подставит плечо. Они были бы прекрасной парой, ее мама подталкивает к решительным мерам, смотри, упустишь, говорит мама. Решительные меры! Заявиться к нему домой, что ли? С бутылкой вина? И остаться? Не получится, увы. Коллегой быть получается, а соблазнительницей вряд ли. Легкости ей не хватает, игривости, готовности глупо хихикать по любому поводу. Не дано. А тут еще эта появилась… Кто такая? Откуда он ее притащил? Зачем? Она смотрела ее медкарту, там почти ничего, только имя — Нина Яницкая — и результаты анализов. Кстати, никаких следов психотропов, чистая. Явно проблемы с головой, и в кардиологии ей не место. Гоша каждую минуту бегает к ней, проверяет, сидит, смотрит на нее. Уже и шепоток пошел, домыслы — шеф, мол, влюбился, его женщина со странностями, несчастная любовь. Все бегают, хотят посмотреть на нее, окрестили спящей красавицей. Хотя какая она красавица…
