На тумбочке у кровати лежала сумка Нины, та, куда он второпях запихнул ее документы и какую-то одежду. Ключи! Он схватил сумку, принялся торопливо шарить. Вот они! Куда же она без ключей? Черт! Зажав в руке ключи от ее квартиры, он выскочил из палаты и побежал, не произнеся ни слова, на ходу стаскивая с себя халат. Рита растерянно смотрела ему вслед.
Ее окна не горели, дверь была заперта. Он позвонил, ему никто не ответил. Не похоже, что она здесь. Да и ключи… Не носит же она с собой два комплекта. Недолго думая, он попытался отпереть замок, но с удивлением понял, что ключи не подходят. Ни один, ни другой. Он уставился бессмысленно на связку из двух ключей и брелок в виде гнома в красном колпачке. Ключи той женщины… Елизаветы! Элизы. Нина сказала, что она сунула ей ключи, и она не посмела отказаться. Ключи женщины, покончившей с собой после визитов к Ванессе. Ванесса утверждает, что не знает ее. Почему же она выгнала Нину? Что ее так задело? Ванесса… Лена, его одноклассница и первая любовь. Мягкая добрая девочка, как она изменилась! Стала жесткой, сильной… Судьба жестоко ударила ее, и ей приходится карабкаться из ямы изо всех сил, каждый день цепляться за жизнь. Как же их всех столкнуло лбами, как они все переплелись…
Он усмехнулся невесело и двинулся вниз, забыв о лифте. Пересек улицу и пошел по темной аллее сквера. Скамейка, где позавчера сидела Нина, была пуста. Поодаль горел слабый фонарь. Было очень тихо, здесь царило странное безвременье: не то догорали остатки дня, не то уже подкралась на мягких лапах ночь, и особенно остро чувствовались запахи осени — сырости и палых листьев.
Нина говорила про дневник, красную книжку с золотыми уголками, где Елизавета написала о своих визитах к гадалке. Елизавета, Элиза… та самая! Он усмехнулся, снова подумав, что судьбы их переплелись таким странным образом. Кто так скверно пошутил над ними? Он задрал голову и посмотрел на небо. Оно было темным и пустым. Дневник… Елизавета подробно записывала туда все, что с ней случилось, события, покупки, друзей и знакомых. А также то, что случилось почти два года назад! Школьная привычка разговаривать с дневником и рассказывать ему все. Он тоже вел дневник и прятал его в шкаф, под коробки с обувью. А однажды понял, что мама нашла его и прочитала. Он тут же порвал толстую общую тетрадь… Кажется, она была синяя… И бросил обрывки с балкона. Стоял и смотрел, как ветер подхватывает и уносит клочья страниц. Больше он никогда не вел дневник…
Эта женщина, Элиза… Наверное, она написала, зачем пошла к Ванессе. Не могла не написать. Должна была написать. Что заставило ее месяц назад обратиться к ворожее? Не два года назад, а всего-навсего месяц! Почему же она так долго тянула? Почему бросилась за помощью только месяц назад? Что с ней случилось месяц назад? Узнала про страшную находку в Черном озере? Почему после визитов к Ванессе она покончила с собой? Нина сказала, что она боялась, не могла вспомнить, где живет, принимала ее за соседку — налицо признаки психического расстройства. И Нина… Что Ванесса с ними делает? И почему врет, что не знала Элизу? Она сказала, что училась ремеслу в Интернете… Неужели этому можно научиться? Невольно поверишь в порчу и сглаз… Ведьма? Фу, ерунда! Нина пробыла у нее минут двадцать… Что же она с ней сделала? Она ничего не пила и не ела там, анализы не выявили ровным счетом ничего…
Дневник, подумал он. Дневник! Как она сказала — красная книжка с золотыми уголками…
Он поднялся со скамейки и зашагал к дому Нины, где запарковал машину.
Проспект Мира, дом под аркой, первый подъезд. Квартира девять, третий этаж. Все, как сказала Нина. Он стоял у чужой двери, рассматривая золотую девятку на двери. В доме стояла та удивительная тишина, какой не бывает в современных жилищах. Дом напоминал крепость, через стены которой извне не проникало ни звука. Поколебавшись, Сницар сунул в замочную скважину ключ. Тот провернулся легко, дверь подалась, и на него пахнуло неприятным запахом давно не проветривавшегося жилья. Он переступил порог и притворил за собой дверь. Пошарив рукой по стене, нащупал выключатель, пожалев, что нет фонарика. Постоял, прислушиваясь. Квартира словно притаилась, рассматривая его, и он кожей ощутил ее настороженный взгляд. Ему не приходилось еще проникать без спроса в чужие дома.
Он двинулся по коридору к закрытой двери — в гостиную, видимо. Толкнул тихонько, вошел. Здесь, в отличие от прихожей, царил полумрак — темень была разбавлена рассеянным светом дворового фонаря. Слабо посверкивал хрусталь в серванте, блестела полированная мебель, темной громадой угадывался массивный диван. Нина сказала, Элиза сидела на диване, в халате, испачканном кровью, а на полу растекалась лужа…
Он осторожно подошел к дивану и нагнулся, сунув руку под крайнюю подушку. Там было пусто. Он потянулся ко второй подушке… Мама прятала под подушками письма, совала, чтобы держать под рукой — там был ее тайник…
Твердую обложку дневника он нащупал под третьей подушкой. Красная книжка с золотыми уголками. Подошел к окну, раскрыл. Отметил крупный старательный почерк ученицы-отличницы. С трудом разобрал запись о дне рождения какой-то Катюши, подарок для которой Элиза искала целую неделю. И нашла наконец замечательную вещицу, коллекционную куклу — фарфорового пупса, совсем как живого! Он перевернул несколько страниц — насколько он понял, теперь Элиза подробно писала о новом платье… Просто изумительном! Голубом, в мелкий белый цветочек а-ля пейзан, и везде оборки, они снова вошли в моду. Он усмехнулся — типично женские восторги. Судя по радостному тону, Элиза была позитивным человеком. Он пролистал еще. Последние записи — скачущий почерк, неровные строчки, обрывки фраз… На глаза ему попались записанные по пять, десять, пятнадцать раз фразы: «Он здесь!!!», «Приходит ночью!!!», «Кровь, кровь, кровь!!!», «Не хочу!», «Смотрит в глаза!», «Каждую ночь… Он ходит и шепчет…», «Не смывается…». Это был совершенно другой человек. Что же с ней произошло? Ему вдруг стало зябко, он повел плечами. Шевельнулась гардина, и он вздрогнул, напряженно вглядываясь — ему показалось, там кто-то прячется. Прислушался. Показалось, понял с облегчением. Здесь никого нет. Рывком дернул гардину — там действительно никого не было. «Безумие заразительно», — вспомнил он слова Ванессы. Эта безумная история сказалась и на нем… Он вдруг почувствовал непреодолимое желание прилечь и оперся рукой о подоконник, видимо, сказывались последние бессонные ночи. Свет от дворового фонаря бил в лицо — он стал ослепительным, и Сницар зажмурился. Его подташнивало, и он вспомнил, что ел почти сутки назад. Его вдруг обожгла мысль о Нине: где она? Куда она могла пойти? Дома ее нет, сюда, в квартиру Элизы, она тоже не приходила… Он вздрогнул, ему показалось, что он здесь не один, он чувствовал чье-то присутствие, обостренный, как всегда в минуты опасности, слух уловил чье-то дыхание…
Движение, шелест, неуловимое движение за спиной… Он резко обернулся и неуверенно позвал: «Нина?» На лбу выступила испарина, сердце колотилось и ухало куда-то вниз. Он перевел дух — никого. Потер влажный лоб. Пошатываясь, добрался до кресла и почти упал.
Он не знал, сколько просидел так, в полудреме, сглатывая вязкую сладковатую слюну. Ощущение чужого взгляда не покидало его. Он заставил себя встать, вспомнив, что он в чужой квартире, куда проник по-злодейски, без спроса. Дневник! Он обнаружил дневник на полу, когда споткнулся. Нагнулся, чтобы поднять, и услышал звук шагов — человек наткнулся на журнальный столик, отбросив его в сторону. В следующий момент сильный удар обрушился ему на голову, и он, потеряв сознание, упал.
