Всякий мужик о себе настолько высокого мнения, что и мысли не допускает, что его нельзя полюбить еще за что-то, кроме денег, пусть даже за красивые глазки, как говорится. Но лучше всего — ни за что, потому что по-настоящему любят не за что-то, а вопреки. Вот только не у всякого хватает смелости проверить это. А у Петра появилась такая возможность. Так почему бы ею не воспользоваться? Елена разительно изменилась после того, как узнала о новом завещании. И Петр не мог этого не заметить, да и состояние здоровья его резко ухудшилось за последнюю неделю. К одному факту он добавил другой, а в итоге Елена — подозреваемая.
Интересно, кому еще могла не понравиться замена наследника? Сторонний наблюдатель непременно отметит, что из-за столь явного искушения мотив расправиться с Петром появился теперь и у Василия. Ладно, что хоть он сам себя не подозревает. Но как это могло повлиять на Елену? Сначала, узнав о первом завещании, она настолько уверовала в свою неотразимость, что понадеялась добраться до наследства мужа, навязавшись Василию в любовницы. А теперь, когда появилось второе завещание, на что она готова пойти?
Пусть даже подозрения Петра основаны на голословных умозаключениях, оставлять их без внимания не следует. А вдруг это те самые звоночки подсознания, которые иногда окончательно забитый самоуверенным умом индивид все-таки умудряется услышать? Даже если они не подтвердятся, большой беды не случится.
А потому, пока этот вопрос выясняется, Елену придется как можно скорее изолировать от Петра. Но так, чтобы потом не оказаться крайним. Вряд ли Петр решится окончательно порвать с Еленой при выяснении ее непричастности к этой запутанной истории с дочерью. Да и дочку не грех хорошенько проверить еще раз, чтобы отмести все сомнения в родстве с новоявленным папочкой. Вот только сначала требуется разыскать ее.
С Еленой они встретились на квартире, куда Василий обычно привозил своих часто меняющихся избранниц. Елена тут же повисла у него на шее.
— Я как знала, что ты сегодня позвонишь, почувствовала это. Ты себе даже представить не можешь, как я соскучилась! Куда же ты пропал на целую неделю? Ты же знаешь, как мне тебя не хватает!
— Вот только не надо притворяться, дорогая. Ты в курсе, что твое вранье на меня не действует.
— Фу, какой ты бываешь невыносимый!
— Потому что не позволяю выставлять себя дураком?
— И к тому же вульгарный. Тогда зачем я тебе понадобилась? Хочешь узнать о планах Петра? Так он с тобой больше откровенничает, чем со мной. От меня ему нужно только одно, и ты знаешь что. Я думала, хоть тебя заинтересую чем-то другим. Какие же вы все, мужики, сволочи!
— Ты мне ничего не хочешь рассказать? В последнее время Петр какой-то странный, ты не находишь? Всегда был здоровехонек, а тут словно его что-то подкосило. Я спрашиваю его, а он только отнекивается, говорит, что все нормально.
— Раз говорит, значит, так оно и есть. Так что зря беспокоишься за него. Ты лучше обо мне побеспокойся. Знаешь же, что он больше трех лет с женами не живет. Он собирается развестись со мной, да? Поэтому срочно вызвал тебя к себе?
— Нет, он вызвал меня по другому вопросу. Так что можешь не переживать.
— А если он разведется со мной, ты возьмешь меня к себе?
— Ты думаешь, Петру понравится, что я обхаживаю его бывшую жену? Если мы с тобой сойдемся, нашей дружбе с ним придет конец, а этому не бывать никогда. Потому как ничего не может быть крепче мужской дружбы.
— Интересно, что станет с вашей дружбой, если Петр узнает о нашей связи? Шила, как известно, в мешке не утаишь.
— Не ты ли собралась ему рассказать? — Василий подскочил к Елене и взял ее за горло, сдавив. — Собственными руками задушу, если узнаю!
— Пусти, дорогой, мне же больно! Я просто пошутила. Я сама до ужаса боюсь, что он узнает, — прохрипела Елена. Василий швырнул ее на кровать. — Зачем ты так со мной? Я же люблю тебя! — Елена попыталась заплакать, но это, видимо, не входило в ее планы, и она приняла соблазнительную позу. — Ну, иди же ко мне! Я так соскучилась! Нет у меня никого желаннее, чем ты. Поцелуй свою девочку.
— Хватит кривляться! Не было между нами ничего и не будет. Запомни раз и навсегда, чтобы мне не пришлось тебе повторять. Я тебя по делу пригласил. До меня дошли сведения, что Петру угрожает опасность. Он мне все равно что отец, а потому я за него любого порву на части.
— А я-то здесь при чем?! — на глазах у Елены все же заблестели слезы: того требовали обстоятельства.
— Если что-то знаешь об этом, тебе лучше сейчас рассказать.
— Так ты меня, что ли, подозреваешь?! Мне-то с какой стати расправляться с ним?
— А с такой, что ты боишься, как бы он тебя ни с чем не оставил. Знаю я ваш подлый бабский род: только о своей выгоде и печетесь.
— Васенька, что ты такое говоришь! Я ведь люблю тебя, и нет у меня никого роднее и ближе, чем ты! А потому я никогда и ни в чем тебя не подведу. Да и какая выгода мне от того, что Петр умрет? Ведь он же…
— Что замолчала-то? Продолжай! Все равно я знаю, о чем ты хотела сказать.
— Да, я читала завещание! И что тут такого? Обо мне некому позаботься, так почему бы самой о себе не похлопотать? Или ты знаешь людей, которые в первую очередь что-то делают для других, а потом только для себя? Нет таких! Так что напрасно ты меня в чем-то пытаешься обвинить. Наоборот, я теперь с Петра пылинки сдуваю, чтобы с ним чего не случилось. Кому я тогда буду нужна? Скажи честно, он собирается разводиться со мной?
— Не думаю. На другую молодую красавицу у него уже сил не хватит. Так что пользуйся моментом.
— Вот я и пользуюсь. Чтобы с тобой встретиться. Завтра я в Париж улетаю, на целых две недели. Полетели вместе! Это будут самые счастливые дни в моей жизни!
— Хватит выдумывать! У тебя там и без меня кавалеров будет не счесть, оторвешься по полной программе. А о нашей интрижке забудь. Не было между нами ничего серьезного, а теперь и несерьезного больше не будет. И чем скорее ты обо всем забудешь, тем лучше для тебя.
Ни о какой близости между ними и речи не могло быть, хоть Василий и не жалел об их мимолетной кратковременной страсти. Никакой любви, просто влечение полов, соблазн для разыгравшихся гормонов, ну и, конечно же, черт попутал: куда же без него-то, хвостатого?
Что было, то быльем поросло, а потому как бы и не было вовсе. И о моральной стороне он заморачиваться не собирается. Не потому ли, что считает Елену недостойной Петра, с которым хочет видеть действительно любящую женщину, а не коварную и расчетливую особу?
Неужели Елена и в самом деле что-то замыслила? Он бесстрастно разглядывал ее словно просящее о любви гибкое тело, все больше утверждаясь в мысли, что она наверняка знала и о первом завещании Петра, потому использовала весь свой арсенал обольщения, чтобы заманить его в сладкие объятия. А он-то хорош, чуть было не поверил, что она и в самом деле влюбилась в него по-настоящему. Нет, такие от любви бегут как черти от ладана, потому что главная их цель — обогащение, любыми путями и средствами. Прав Петр, что подозревает ее. Уж кому-кому, а ей-то избавиться от мужа проще, чем кому-либо. Вот только как она собралась обеспечивать себе алиби?
