Итак, каковы же мотивы и цели Павла Ставского? Разумеется, состояние Леонова. А как он мог узнать о нем? Только от Егора. Но с чего Павел взял, что Лера может оказаться биологической дочерью Леонова? Кто мог надоумить его на такое фантастическое предположение?
Допустим, он откуда-то узнал некую тайну, связанную с Леоновым и матерью Леры. И на свой страх и риск решил проверить, не приходится ли Лера Леонову дочерью. Тогда он посылает биоматериал Леры Егору, а тот подбрасывает конверт Леонову. И все бы сошлось, если бы Лера и в самом деле оказалась дочерью Леонова. Или не сошлось, если бы не оказалась. Но случилось так, что биологический ребенок Леонова и в самом деле существует, но это совсем не Лера.
Павел чуть с кровати не свалился, когда узнал, что его жена никакого отношения к Леонову, а значит, и к его состоянию, не имеет. Но он не дурак и рано или поздно сообразит, что написанное пером топором не вырубишь, а потому и завещание, в случае оправдания Леры, никто отменить не в состоянии. Все, как говорится, поезд уже ушел.
Но Павел и не планировал убивать Леонова, так как в этом не было никакого смысла. Хотя нет, смысл как раз и был, ведь неизвестно, сколько еще прожил бы Леонов, а деньги нужны позарез. Просто он не стал бы подставлять Леру, иначе весь план насмарку. Он придумал бы по-другому избавиться от Леонова.
Значит, ни Павел как организатор преступления, ни Егор, как исполнитель, и уж никак не Лера, которая обо всех махинациях мужа ни сном ни духом, убийцами Леонова не являются.
И еще. Павел обязательно прокрутит в голове тот факт, что даже если Лера и не оказалась дочерью Леонова, биоматериал-то свое дело сделал и надоумил Леонова написать завещание. Значит, экспертиза подтвердила существование биологического ребенка. И теперь мозг Павла будет разрываться от вопроса: чьи же волосы и обрезки ногтей он отослал Егору?
Ну, Сорокин, ты и нафантазировал! Все хорошо, только вот каким образом проверить свои домыслы? Правды-то ему не скажет ни Павел, ни Егор, а Лера ее и вовсе не знает. И потом, собирается Сорокин раскрывать преступление или как? Прав Павел: Сорокину и в самом деле следует искать убийцу гораздо ближе, то есть среди наследников, которым вдвойне выгодно обвинение Леры в убийстве: прикрылись сами и избавились от конкурентки.
Так кто это — Томилин или Елена? Или у них преступный альянс? У обоих неоспоримое алиби. Значит, есть непосредственный исполнитель. Как его могли склонить к совершению преступления? Да как угодно. Но зная фигурантов дела, на ум приходит только подкуп. Значит, это дело киллера? Нет, вряд ли. Леонов убит в собственной постели. В общем-то, это и убийством трудно назвать, если бы не найденная кукла. Значит, это все-таки Лера? Нет, куклой мог воспользоваться кто угодно. Вернее, тот, кто знал об электрошокере. Или тот, кто узнал о нем случайно.
Если исключить киллера, остается только подстрекательство. Томилин или Елена склонили кого-то к совершению преступления путем подкупа, ничто другое просто на ум не идет. Но тогда каким баснословным должен быть гонорар, чтобы возбудить у кого-то решимость совершить преступление!
Хотя если учесть, что мотивы и цели подстрекателя и подстрекаемого могут как совпадать, так и различаться, эта версия вполне имеет место быть. Например — чтобы уж совсем далеко не ходить и не ездить, как советовал Павел, — предположить, что Елена соблазнила Егора, наобещала ему с три короба и уговорила убить мужа. О кукле тот знал, если, конечно, это Павел организатор. Егор поверил Елене, кинул Павла и решил повести свою собственную игру?
Тогда при чем здесь Томилин? Он-то тут с какого боку? Если только они с Еленой не сговорились. Но в это Сорокин как раз и не может поверить. Леонов был для Томилина все равно что отец родной, а отца предавать — самое распоследнее дело. И что же получается? Обложили Томилина со всех сторон, и осталось только смести его со своего пути? Именно он теперь стоит между наследством и страждущими его заполучить.
Час от часу не легче!
«Ну, Сорокин, ты и додумался! Можешь поздравить себя за столь бурную фантазию. Вот бы писака Ставский обрадовался, узнав, что столичный следователь зашел в тупик».
Глава 17
Уж что-что, а мириться Елена Сергеевна умела квалифицированно. У оппонента даже тени сомнения не возникало, что она могла быть неискренна. А в мире, где все без зазрения совести обманывают друг друга, невзирая ни на какие отношения, это очень ценно.
— Егор, прости, пожалуйста, что я тебе нахамила. Мне сейчас так плохо, ты даже представить себе не можешь насколько. Я только с тобой отдыхаю душой и телом. Ведь ты не бросишь меня, да? Только тебе я могу доверить себя и свое будущее состояние. Я уже говорила с адвокатом, и он, как только завершится это дело с Валерией, займется моим делом. Сейчас пока неизвестно, кому предъявлять иск… Почему ты молчишь?
— Жду, пока ты говорить устанешь. Слишком много слов, а на деле я вижу совсем другое. Ты отдалилась от меня. Я сделал свое дело и тебе уже не нужен.
— Дорогой, ну что ты такое говоришь! — Елена Сергеевна закрыла дверь своей спальни на ключ и сбросила одежду. — Вот она я — вся перед тобой. И никто мне не нужен, кроме тебя.
Ее зовущее и ждущее ласк стройное тело говорило лучше всяких слов, а телу, особенно нагому, Егор верил больше, чем всем убеждениям, вместе взятым, поэтому перемирие произошло немедленно и бурно.
— Егорушка, ты должен что-то придумать, — заявила Елена Сергеевна, когда они лежали в постели, а Егор расслабился настолько, что ему теперь все что угодно можно заливать в уши, нужное непременно дойдет куда следует, после чего в обязательном порядке наступит ожидаемая реакция.
Елена никогда не упускала этого момента, осознанно и целенаправленно зомбируя своих многочисленных любовников на нужные ей действия. Пусть не с первого раза, но постепенно ей удавалось добиваться усвоения ими ее желаний и целей, которые мужчины уже начинали считать своими.
— Ты представляешь, скольких денег мы с тобой лишимся, если Томилин станет наследником? — жужжала она над ухом Егора, как надоедливая комариха, жаждущая его крови, и у Егора было огромное желание прихлопнуть ее. Но наслаждение, которое Елена ему перед этим доставила, было столь сладостным, что он прощал и терпел, лишь бы иметь возможность снова испытать подобное, а потом еще раз и еще… — А ведь к этому все идет. Эту Леру наверняка посадят, и Томилин приберет все наши денежки своими загребущими руками. Но это же несправедливо! Вот кем он был для Петеньки? Сыном? Нет. Потому и не имеет права на наследство. Все до копеечки должно достаться мне, то есть нам. Егорушка, ты меня слышишь?
— Скажи, что нужно сделать, и я сделаю.
— Ты и сам прекрасно знаешь, что делают в таких случаях.
— Понятия не имею.
— Так напрягись, Егорушка. От этого зависит наше совместное существование. Я же не только о себе думаю, но и о тебе тоже. Вот скажи: тебе хочется много денег?
— А кому не хочется?
