Кеорсен понимал, что новость о нашей с ним связи скоро дойдет до каждого высшего из двенадцати родов. Но при этом он не желал делать тайны из моего местонахождения. Напротив — решил показать всем и каждому, что посягательств на свою пару не потерпит.
Тине выделили комнату рядом с моими покоями. Небольшую, но чистую и очень светлую. А вот от прогулок ее попросили воздержаться, если в будущем она надеется исчезнуть из поля зрения демонов, вернувшись в лесной дом. Незачем рабам видеть человека, обладающего такой свободой. И пусть для меня такая свобода весьма условна, Тина с видимым облегчением согласилась. Как она призналась мне позже, ее пугала возможность встречаться с теми, с кем раньше она работала на кухне.
Еду доставляли ко мне в покои. Причем всегда в таком количестве, что с лихвой хватало и на меня, и на Тину. Мы много болтали. Я рассказывала обо всем, что случилось со мной после праздника зимней ночи, Тина — о том, как протекала ее жизнь. Набравшись смелости, я попросила коснуться ее живота, а после с замиранием сердца ловила каждый толчок растущего в ней сына. И внезапно поймала себя на мысли, что пытаюсь представить, каково это — чувствовать подобное?
Эмоции взметнулись, точно поднятая ветром снежная крошка. Щеки полыхнули, и я, оставив Тину на диване, отошла к окну. Несколько секунд старалась выровнять сбившееся дыхание и все надеялась, что тянущий холод остудит охвативший лицо жар. А после, сдаваясь в борьбе с самой собой, прижала пальцы к животу, который сейчас показался слишком плоским. Интересно, каково это — ощущать движение своего малыша? Знать, что внутри тебя растет маленькое чудо? Носить сердце под сердцем?
Закусив губу, я посмотрела вверх — в прозрачно-голубое небо, такое яркое, что глазам больно. Если Торрел был прав в своих рассказах о трех благодатях, которыми Великий одаривает истинные пары, то я… То смею ли я надеяться?
Ветер за окном продолжал играть снежной крошкой, кружил ее в вихре и уносил вверх. Я следила за ее полетом словно зачарованная. На душе было спокойно. Как бы ни сложилась моя судьба дальше, что бы ни ждало нас с Кеорсеном, я благодарна Великому за каждый подаренный миг счастья. А мечты… Иногда они осуществляются, иногда остаются мечтами. И пожалуй, есть определенная магия в том, чтобы не загадывать, а просто жить и надеяться.
ГЛАВА 23
Кеорсен отсутствовал два дня, а на третий вернулся в компании Рейшара. Оба демона выглядели настолько вымотанными, словно последние сутки провели на ногах. Рейшар, непривычно тихий, занял кресло. Откинул голову на высокую спинку и, вытянув ноги, прикрыл глаза. Я почти физически ощущала исходящие от него волны усталости. Как, впрочем, и от Кеорсена.
Не представляю, где они побывали и сколько вопросов решили, но одно то, что двое сильнейших демонов кажутся едва ли ни обессиленными, говорит о многом.
Наконец с тяжелым вздохом выпрямился сначала Кеорсен, а за ним и Рейшар. Оба скользнули почти одинаково безразличными взглядами по низкому столику, уставленному тарелками с едой и высокими бокалами с горячим вином.
— Знаешь, а твой папаша даже еще больший жук, чем я думал, — устало заметил Рей, без особого рвения стягивая с блюда кусок мясного пирога. — Ты ведь догадалась, что это он сделал Торрелу привязку на купол?
Я кивнула.
— А то, что он рассказал Совету и о твоих слабостях, и о лесном доме, и о Тине?
Вздохнув, я снова кивнула.
— Разлучать истинную пару лично старик побоялся, а вот попробовать это сделать чужими руками духу у него хватило, — все так же устало произнес Рей.
На этот раз я не нашла в себе сил даже на кивок. Во рту появился привкус горечи, и, стараясь от него избавиться, я спешно глотнула вина. Закашлялась, ощутила, как пряная волна прокатилась по языку, обожгла небо и тяжело упала в желудок. Но странным образом дышать стало легче.
Маорелий никогда не видел во мне дочери — только носительницу крови, с чьими чувствами не обязательно считаться. Я знала это, смирилась. Но все же каждое новое напоминание об отцовском безразличии задевало, заставляло что-то внутри болезненно сжиматься. Уже не остро, но все еще ощутимо.
Там, в лесном доме, пусть всего на несколько недель, но я поверила, что была желанным ребенком и что у нас с Маорелием может получиться стать друг для друга семьей. Теперь же приходилось расплачиваться за каждую иллюзию, в которую по собственной наивности я поверила.
— И все равно я не понимаю, — произнесла, справившись с эмоциями. — Почему Маорелий так противился моему желанию быть с Кеорсеном? Разве такие отношения не делают чести роду Рингвардаадов?
— И да и нет, — пожал плечами Рейшар. — Мимолетные интрижки не имеют значения. А в глазах твоего отца интерес Кеорсена был именно таким. К тому же глава рода и наследница рода не могут быть вместе, ведь каждый должен принять избранника в свой дом. То есть в вашем случае, учитывая место Артенсейров в иерархии высших, сменить дом пришлось бы тебе, а значит, род Рингвардаадов остался бы без наследника. И Маорелия это, разумеется, не устраивало. А потом… — Он на секунду замолчал, не сводя с меня внимательного взгляда. — А потом стало известно, что скоро у него родится чистокровный ребенок, и в старике взыграла гордость. Не смеет его истинный наследник оказаться ниже полукровки.
— Что? — Мое дыхание снова сбилось. — У Маорелия будет ребенок? От кого?
Больше ложных иллюзий я не питала — стоит родиться чистокровному наследнику, и необходимость во мне исчезнет. И тогда дом Рингвардаадов постарается избавиться от пятна на истории рода.
— Ни за что не угадаешь, — довольно улыбнулся Рейшар. В отличие от меня его открывающиеся подробности приводили в восторг. — Майрея Вирсейр, жена Лердена и твоя несостоявшаяся свекровь!
Я моргнула, не в силах поверить в услышанное.
— Мы сами поначалу опешили, — продолжал светиться, точно полуденное солнце, Моргран. — Но все действительно так! Майрея, как оказалось, не простила мужу интрижку с Дариной. А необходимость признать Торрела сыном перед двенадцатью родами окончательно настроила ее против Лердена. Надо отдать Майрее должное — она долго вынашивала план мести. Думаю, именно с ее подачи начались их отношения с Маорелием. Негласное противостояние, которое шло между твоим отцом и Лерденом, отсутствие у Маорелия детей и постоянной партнерши — для планов Майреи он стал идеальным кандидатом. Да, твое появление выбило ее из колеи, но, думаю, она быстро просчитала варианты и поняла: чистокровного наследника Маорелий желает видеть продолжателем рода гора-а-аздо больше, чем полукровку.
— Со временем старший сын Майреи возглавил бы род Вирсейров, а младший — Рингвардаадов, — заключил Кеорсен. — И только твое существование омрачало сладость мести.
— Каким образом? Ведь я ничем не угрожаю статусу ее ребенка. Стоит ему родиться, как наследником рода Маорелий признает его.
— Дело не в наследовании. Дело в Торреле: брак с тобой помог бы ему подняться по иерархии родов, а Майрею это не устраивало. Ненависть к собственному мужу и пасынку давно ослепила ее. Она пошла бы на что угодно, лишь бы не позволить возвыситься ни одному из них. Единственное, чего Майрея делать не смела, — вредить Торрелу. Ее сдерживала принесенная Лердену клятва. Но вот избавиться от невесты и тем самым не дать Торрелу перейти в вышестоящий род Майрея могла. Что и попыталась сделать.
