Родные глаза полыхали яростно-алым. Но я не испугалась. Я давно перестала опасаться гнева Кеорсена — он никогда не навредит мне. И единственное, чего я боялась, — что он может навредить себе.
— Ты говорил, моя кровь тебя манит, — тихо произнесла я, неотрывно глядя на демона. — Говорил, что дурманит и не позволяет сдержаться.
— И ты решила проверить, так ли это? Уже забыла? — Голос Кеорсена прозвучал холодно, как зимний ветер в горах.
— Не сдерживайся. Прошу тебя, хватит. — Я коснулась свободной рукой его щеки. — Не пытайся контролировать все на свете. Некоторые вещи, события или чувства должны оставаться свободными. И попросить о поддержке — это не слабость, мое сердце. Нет, не проси ее, — исправилась поспешно, — но и не отталкивай. Прошу тебя.
— Сати, не нужно. Я в порядке.
— Не в порядке, — возразила я, глотая подступивший к горлу ком.
Не получается… Кеорсен по-прежнему не подпускает меня, не дает пробиться сквозь барьер его самоконтроля. Неужели все напрасно?
— Пожалуйста, Кеор, — прошептали мои губы. — Пожалуйста…
Не в силах и дальше смотреть на его лицо, вновь ставшее пугающе-спокойным, я закрыла глаза. По щекам покатились слезы, но я даже не шевельнулась, чтобы их стереть. Когда надежды разбиваются, нет смысла трогать осколки — обратно их не собрать, можно лишь изрезать пальцы.
Я услышала тяжелый вздох, ощутила теплое прикосновение к щекам — Кеорсен стер мои слезы. А после он потянул вверх мою порезанную руку и коснулся ее губами. Из груди вырвался всхлип — смесь облегчения и новой надежды. И с каждым движением Кеорсена, с каждым его более жадным глотком моя надежда крепла.
Когда Кеорсен одной рукой обнял меня за талию и притиснул к себе, я с готовностью подалась навстречу. Прогнулась, прижимаясь сильнее, и запустила пальцы в его волосы. Все во мне привычно отзывалось на его прикосновения, и с каждой секундой желание разгоралось все ярче. Поэтому, когда Кеорсен вдруг отстранился, я не смогла сдержать разочарованный стон.
— Сати… — Голос высшего прозвучал хрипло. — Ты… твоя кровь… Ее вкус изменился.
Я никогда не видела его таким растерянным. Он вглядывался в мое лицо с неверием и… надеждой?
— Что? Но почему?
— У высших демониц вкус крови меняется только в одном случае — когда они носят под сердцем дитя.
В животе защекотало, словно от падения с большой высоты. Я расслышала каждое слово, каждый звук, сорвавшийся с губ Кеорсена, но смысл сказанного не спешил проникать в сознание. Он облепил меня подобно пуховому одеялу, уютно и мягко, едва ощутимо впитался в тело и собрался в груди теплым шариком. Под моими ребрами теперь билось не сердце — маленькое солнце, чей свет заполнял меня клетка за клеткой. Я ощущала его на кончиках пальцев, подрагивающих от волнения. Прижала их к животу и, глядя на Кеорсена, выдохнула:
— Думаешь, я беременна?
— Да, мой свет. — Он нежно обнял мое лицо ладонями. — Ты величайший дар, ниспосланный мне Великим, мое драгоценнейшее сокровище.
Его глаза вновь сияли лунно-белым светом, на губах застыла улыбка, а на лице — выражение бескрайнего счастья. Почти такого же, какое переполняло мою душу.
— Не закрывайся от меня, — попросила я.
Улыбка Кеорсена стала мягче.
— Никогда, мой свет. Больше никогда. Обещаю.
Меня заключили в объятия. Такие бережные и трепетные, что горло вновь сдавило подступившими слезами. А потом я вдруг почувствовала, как грудь Кеорсена затряслась от сдерживаемого смеха.
— Что? — Я попыталась отстраниться, но меня удержали.
— Ничего. Просто представил, насколько быстро задергается глаз Маорелия, когда я снова нанесу ему неожиданный визит.
— Снова? — Я все же приподняла голову и встретилась взглядом с улыбающимся Кеорсеном.
— Ты же не думала, что я оставлю его действия безнаказанными? — Тон казался шутливым, но за ним отчетливо слышалась угроза. — Вредить я ему не стану, но поверь, Маорелий будет еще до-о-олго сожалеть о своих поступках.
— Он точно не пострадает?
— Не беспокойся, мой свет. Твой отец будет жить. Пострадает только финансовое состояние его рода, а еще — его гордость. Но это, в сущности, уже детали.
— А Хемильдеор и Шимран? — Я вспомнила, что Майкрам называл их имена. — Это ведь они стоят за первым покушением?
Меня снова притянули к широкой груди и крепко обняли.
— Не думай ни о чем тревожном. Больше никто не посмеет тебе навредить. Никогда. Ни тебе, ни нашим детям. Я об этом позабочусь.
И пусть обещаниям Кеорсена я верю, но заглушить проснувшееся любопытство оказалось не так-то просто.
— И все-таки — зачем тебе встречаться с Маорелием?
— Заставить его отречься от тебя как от наследницы, — буднично ответил он. — Мне надоело слышать имя Сатрея Рингвардаад. Ты — Артенсейр. С первого дня, как я взял над тобой покровительство, и до конца наших жизней.
Я не ответила — только спрятала улыбку на груди демона и прижалась сильнее. Но, думаю, Кеорсен и не ждал от меня ответа. Он делал то, что считал правильным, — возвращал себе свое. И самое замечательное, что я тоже считала это правильным.
ГЛАВА 29
Спустя неделю Маорелий отрекся от меня как от наследницы. Смотрел при этом холодно, осуждающе, словно винил во всех бедах, обрушившихся на шестой дом. Справедливости ради следует признать — повод для обиды у Маорелия есть. Артенсейры и Морграны разорвали с ним все торговые отношения, Хемильдеор и Шимран на сто пятьдесят лет отлучены от появления в обществе других высших. Им и их наследникам запретили покидать земли рода под страхом немедленной расправы.
Майрее дали право выбора: остаться в доме Вирсейров или перейти к Маорелию. Недолго думая она выбрала второе. Однако о безмятежном счастье для демоницы говорить не приходилось. Организованного ей покушения в ущелье никто не забыл, и хоть наказания выносить не стали — в силу ее особого положения, — но ясно дали понять, что шанс на спасение даруется лишь раз. Майрея, помня судьбу Торрела, предупреждениям вняла.
Дом Вирсейров пошатнулся. Лерден, потерявший младшего отпрыска и переживший предательство жены, сосредоточил все внимание на старшем сыне. Я не знаю Шиделера лично, но слышала, что он обладает прагматичным, уравновешенным характером — такой не рискнет положением рода ради призрачной возможности продвинуться. Пожалуй, в сложившихся обстоятельствах лучшего наследника для Вирсейров нельзя и представить.
Что касается Верины, то ей, можно сказать, повезло. Запрет Майкрама удержал ее от вмешательства и тем самым уберег от наказания. Вот только клятва, принесенная Рейшаром как главой рода, не оставляла демонице даже тени надежды на месть. И осознание этого заставляло Верину заходиться в бессильной ярости.
