В деяниях трех Святославичей нет ничего христианского: они ведут себя как все раннесредневековые правители, которые забывали о братской любви, когда речь шла о дележе владений. А. В. Назаренко видит в брате короля, который живет в отдалении, Владимира, сидящего в далеком Новгороде. Тогда ближний брат — Олег, сидящий в древлянском правобережье Днепра и убитый Ярополком во время распри. Летописец, однако, рассказывает и о могилах Ярополка и Олега, как он рассказывает о курганах языческих князей. Правда, в то время князей уже не сжигали, ни на Руси, ни на севере Европы: под курганом устраивают просторные покои (погребальную камеру) с многочисленным инвентарем: нам известно об этом, потому что в 1044 г., по летописи, Ярослав Мудрый велел раскопать кости своих предков и окрестить их. Значит, князья Ярополк и Олег Святославичи не были христианами. Зато рассказ о крещении толпы язычников в озере напоминает летописное повествование о крещении киевлян в Днепре в 988 г.; очевидно, сюжет Жития Ромуальда сложился уже после крещения Руси при Владимире.
Голубинский справедливо усматривал в этом и подобных ему сюжетах отражение знакомого нам соперничества между латинской и греческой церквами: «латыняне» претендовали на первенство в обращении Руси, связывая его с известными и бывавшими на Руси миссионерами — Бруно или Олавом Трюггвасоном (о котором речь пойдет ниже).
3. Язычник или христианин?
Тем не менее в историографии интенсивно обсуждается проблема крещения Ярополка, его христианского имени и т. п. Основанием для этого служит информация, содержащаяся в поздней Никоновской летописи, составленной в XVI в., когда летописцы стремились дополнить древнее летописание на основании известных им средневековых хроник. Иногда сведения о событиях, происходивших в княжение, скупо освещенное древними летописями, составлялись по аналогии с деяними князей, описанными более подробно. Так, о княжении Ярополка под 979 г. говорится, что к нему пришли послы от греческого царя «и яшася ему по дань, якоже и отцу его и деду его». В то же лето, говорится дальше, к Ярополку пришли послы из Рима от папы. Ни об этих посольствах, ни о крещении Ярополка не говорится в других источниках. Правда, в генеалогии швабского рода Вельфов сохранилось смутное предание о браке дочери графа Куно и некоего «короля ругов» — Руси. Куно был свойственником Оттона I и Оттона И, современника Ярополка: если считать, что его дочь вышла за Ярополка и в связи с этим прибыло посольство из Рима, то естественно полагать, что русский князь принял крещение (по римскому обряду) и христианское имя (Петр, как полагает в недавней работе Назаренко). Тогда в геополитическом раскладе 970-х гг. киевский князь оказывался естественным союзником императора Оттона, его же новгородский соперник Владимир должен был тяготеть к союзу с противником Германской империи, Чехией: это тем более правдоподобно, если учесть, что среди жен Владимира, перечисленных «Повестью временных лет», упоминается чешка. Но если состоялся «дипломатический» брак между союзными династиями, то и Владимир должен был принять крещение лет за 15 до крещения Руси (иначе за него не отдали бы «чехиню»). Это заставило бы переписывать всю летописную историю русского христианства.
Еще более сомнительный источник, чем Никоновская летопись, представляет собой «История Российская» Татищева. Там историк, основывающийся на упомянутой Иоакимовской летописи, утверждает даже, что Ярополк «нелюбим есть у людей, зане христианом даде волю велику». Официозный историограф стремился продемонстрировать легитимность захвата Владимиром княжеского стола у брата, не любимого народом. Теми же словами он описывает вокняжение Владимира Мономаха в 1113 г., только его предшественник киевский князь СвятопоЛк якобы дал волю уже не христианам, а евреям
[12]…
Иоакимовская летопись вообще опускает описание языческого периода в деятельности Владимира, рассказывая лишь о крещении Руси и Новгорода.
Но Владимира до знаменитой женитьбы на царевне Анне нельзя было заподозрить в заключении христианского брака. Летописец сетовал, что князь был одержим похотью и держал множество жен и наложниц в подвластных ему городах и селах — их число было равно числу наложниц библейского Соломона. Среди них были болгарыня и даже греческая монахиня, которую привел с Балкан Святослав и сделал наложницей Ярополк: от нее родится зачатый Ярополком Святополк Окаянный (греховный сын двух отцов). Гарем Владимира напоминает о рассказе о правителе Руси, переданном Ибн Фадланом:
«Русский князь не имеет никакого другого дела, кроме как сочетаться с девушками, пить и предаваться развлечениям. У него есть заместитель, который командует войсками, нападает на врагов и замещает его у его подданных».
Здесь же арабский дипломат описывает и быт хакана, или «большого хакана» хазар, который является на глаза подданным лишь раз в четыре месяца и обитает со своими женами и наложницами во дворце, доступ в который открыт лишь для его заместителя, именуемого хакан-бех. Очевидно, языческие русские правители подражали быту восточного владыки (поскольку они претендовали на его власть) и брали в наложницы женщин покоренных ими народов.
Владимир Святославич присоединяет к своему гарему полоцкую Рогнеду и наложниц убитого брата Ярополка. Добившись единовластия в Русской земле, князь приступает к ее внутреннему обустройству. Первой задачей, согласно летописи, оказывается поиск религии, которая могла бы объединить разноплеменные земли. В 980 г. князь учреждает в Киеве языческий пантеон из шести разноплеменных богов.
Глава 8
Что такое язычество
Язычеством древнерусские книжники называли верования разных племен — «языков», не знавших библейского учения о едином Боге. Другое древнее название язычников — «поганые». Князь Владимир установил в Киеве деревянные статуи многих богов: Перуна с золотым усом и серебряной головой, Хорса, Дажьбога, Стрибога, Симаргла (Семаргла) и Мокошь. Для христианского летописца они, конечно, не были богами — это были лишь деревянные идолы, в которые могли вселиться бесы. Поэтому летописец ничего не рассказывает об этих богах, а русские книжники не пересказывают языческих мифов: для них все это — бесовщина.
1. Ибн Фадлан об обычаях Руси
Поэтому о древнерусском язычестве мы можем судить по преимуществу по свидетельствам иностранных авторов (хотя и те любили сравнивать обычаи руси с обычаями других язычников — вспомним отождествление росов и тавроскифов). Арабский путешественник, отправившийся в Восточную Европу — на Волгу — с посольством самого багдадского халифа, чтобы обратить в ислам волжских болгар, Ахмед Ибн Фадлан встретил недалеко от столичного города Болгара людей, прибывших по торговым делам и зовущихся русами. Он с изумлением описал поразившие его языческие и варварские обычаи.
Его изумление вызывали не только религиозные обряды, но и быт этих русов. Он видел, как целой дружине молодцов сопровождавшая их девица подносила одну лохань, и те по очереди умывались и вычесывали туда волосы, не меняя воды. «Воистину, они — грязнейшие из тварей Аллаха!» — восклицал обязанный блюсти чистоту мусульманин.
