Ногата — денежная единица, название которой восходит к ранней поре монетного обращения в Древней Руси, когда в середине X в. начался серебряный кризис на Востоке и чекан стал небрежным: «нагд» — по-арабски значит «отборная монета». Эта ногата весила 3,41 г. и составляла двадцатую часть гривны. В безмонетный период (с XII в.) ногата стала составлять восьмидесятую часть гривны и весить 2,5 г. серебра. Куна сохранила вес 1 г.
Записка Абу-Хамида ал-Гарнати о деньгах на Руси в XII в. Испано-арабский путешественник, писатель и проповедник (1080–1169) ал-Гарнати в 1150–1153 гг. из Саксина — торгового города в устье Волги — проехал через Волжско-Камскую Болгарию и Русь в Венгрию и обратно. Он видел на Руси удивительные меховые деньги: «Когда я прибыл в их (славян) страну, то увидел, что это страна обширная, обильная медом и пшеницей и ячменем и большими яблоками, лучше которых ничего нет. Жизнь у них дешева. Рассчитываются они между собой старыми беличьими шкурками, па которых нет шерсти, и которые нельзя ни на что использовать, w которые совсем ни на что не годятся. Если же шкурка головы белки и шкурки ее лапок целы, то каждые восемнадцать шкурок стоят по счету славян серебряный дирхем, связывают шкурки в связку и называют ее джукн. И за каждую из таких шкурок дают отличный круглый хлеб, которого хватает сильному мужчине. На них покупают любые товары: невольниц, и невольников, и золото, и серебро, и бобров, и другие товары… Когда они (шкурки) испортятся в их домах, то их, иногда даже рваные, несут в мешках, направляясь с ними на известный рынок, на котором есть некие люди, а перед ними работники. И вот они кладут их перед ними, а работники нанизывают их на крепкие нитки, каждые восемнадцать в одну связку, и прикрепляют на конец нитки кусок черного свинца, и припечатывают его печаткой, на которой имеется изображение царя. И берут за каждую печать одну шкурку их этих шкурок, пока не опечатают их все. И никто не может отказаться от них, на них продают и покупают».
2. Киев, Переяславская и Черниговская земли
Новгордский князь Ярослав Всеволодович, вокняжившийся в Киеве накануне монголо-татарского нашествия (1236), был правнуком Владимира Мономаха. Мономашичи всегда считали, что имеют особые права на киевский стол. После смерти второго сына Мономаха, Ярополка (1139), киевский стол занял было третий по старшинству сын — Вячеслав, но был изгнан черниговским князем Всеволодом Ольговичем назад в Туров — ведь Ольговичи принадлежали к старшей княжеской ветви.
Киев еще владел обширной волостью в правобережье Днепра с городами Вышгородом, Белгородом, Василевым, Туровом, Витичевом и друг ими вплоть до Берестья (Брест) на Западном Буге, но уже не мог претендовать на то, чтобы быть столицей всей Древней Руси. Напротив, на киевский стол теперь мог претендовать князь, старейший в русском княжеском роде, и из-за этого старейшинства стали враждовать черниговские, смоленские, волынские и ростово-суздальские князья.
Напрасно Всеволод Ольгович претендовал на другие волости потомков Мономаха — искал, по словам летописи, «под Ростиславом Смоленск, а под Изяславом — Владимир (Волынский)»: киевский стол не давал более права на власть над друг ими землями. Когда Всеволод попытался создать коалицию князей, чтобы отобрать у возвышающегося галицкого князя Владимирка Володаревича его волость, тот сначала откупился (контрибуцией в 1400 гривен), а потом оказался в состоянии оборонить свои владения. Более того, Всеволоду не удалось передать престол своему брату Игорю: в 1146 г. в Киеве началось восстание, и киевляне послали в Переяславль за Мономашичем Изяславом (сыном Мстислава Великого), не желая быть простым наследством («задничами») в роду Ольговичей. Отвергнутый Игорь принял постриг — пытался укрыться в монастыре, но восставшая толпа растерзала его, бросив тело на торговой площади. Городские общины и боярство не только Новгорода и Киева, но и друг их русских городов все чаще заявляли свои права на «ряд» с князем, ограничивая властные амбиции соперничающих династий.
Изяслав Мстиславич не смог, однако, спокойно воспользоваться призванием, ибо обошел по лествичному счету своего ростовского дядю — Юрия. Так началась очередная распря, в которой на стороне Юрия выступал брат убитого Игоря Святослав, Владимирко Галицкий, на стороне Изяслава — его брат Ростислав Смоленский, новгородцы и сыновья черниговского князя Давыда. Наконец Изяслав вспомнил о легитимном претенденте на киевский стол — престарелом бездетном дяде Вячеславе и призвал его в соправители «в отца место». В 1150 г. соправителям удалось отбить попытку Юрия с союзными Ольговичами и половцами занять Киев. До 1154 г. соправители удерживали Киев; дядя успел оплакать смерть племянника и пригласить Ростислава на его место, но скоропостижно скончался сам.
Киев вновь перешел к черниговскому князю — Изяславу Давыдовичу, но в 1155 г. Юрий явился в Киев, заявляя, что это — «его отчина». Неудачный претендент сослался на волю киевлян, по которой он якобы сел в городе, но Киев принял Юрия, севшего на столе «отцов и дедов». Сам князь раздал сыновьям города Киевской земли. Но самый деятельный из них — Андрей — не пожелал оставаться в Вышгороде и вернулся в Суздальскую землю. Правление ростовского князя было недолгим: в 1157 г. Юрий, последний сын Мономаха, умер — подозревали, что он был отравлен на пиру у боярина Петрилы; недаром киевляне говорили, что им не ужиться с властолюбивым князем.
Бояре. Первоначально боярами именовались старшие дружинники — мужи князя. Само это слово имеет тюркское происхождение и, возможно, восходит еще к хазарским временам. Со второй половины XI в. бояре стали получать земли с зависимыми людьми — холопами- в тех волостях, где правили их князья. Князь мог перейти со своей младшей дружиной из одного города в друг ой, но бояре не могли оставить своих владений. Так разошлись судьбы князей и бояр.
Князья стали опираться на младшую дружину — детских, гридей, жившую на их дворах (она и получила в XIII в. название «дворяне»). Бояре же искали поддержки у горожан. Первыми показали свою силу новгородские бояре — ведь новгородцы сами приглашали к себе князя. Долго не было сильной княжеской власти и в Галицко-Волынской земле, зато бояре чувствовали себя там хозяевами. После смерти галицко-волынского князя Романа и начавшихся усобиц один из них попытался даже занять княжеский стол. Бояре, как правило, не жили в своих сельских владениях: ведь все главные решения принимались в городе, где «судил и рядил» князь. В городах и располагались богатые боярские усадьбы.
Как обычно, после смерти князя и при отсутствии прямых наследников в городе вспыхнуло восстание, во время которого были разграблены княжеские дворы. Изгнанный Юрием Изяслав Давыдович вернулся было в Киев, но на отчий стол стал претендовать Мстислав Изяславич Волынский: ему удалось заручиться поддержкой берендеев и занять Киев. Понимая, что ему не удержать город одному, он зовет на стол смоленского дядю Ростислава: их правление в Киевской земле продолжалось с 1159 по 1169 г., но после смерти Ростислава суздальский князь Андрей послал в Киев рать из 11 подвластных и союзных ему князей (смоленских и черниговских), и Мстислав бежал к себе во Владимир Волынский. Киев был подвергнут страшному разгрому — ограблены были и киевские святыни — София и Десятинная церковь. На киевском столе сел брат Андрея переяславский князь Глеб, затем другие ставленники суздальского князя, но смоленские союзники и племянники Андрея возмущались тем, что он держит их в вассалах — «подручниках»: в результате в 1177 г. Киевская земля вновь была поделена между князьями, чьи отцы правили в Киеве, — Рюриком Ростиславичем и Святославом Всеволодовичем из династии Ольговичей. Совместное правление, прерывавшееся распрями и войнами, продолжалось до смерти Святослава в 1194 г.
