— Вы не в курсе, в это время проводница чай приносит?
— А вы что, первый раз на поезде едете?
— Не первый, но давно не ездил, все больше на машине, а вот на этот раз пришлось поездом.
— Понятно. Спросим, она же придет забирать билеты и давать белье.
— На четыре часа?
— Да хоть на два. Положено.
— Вы военный?
Уланов улыбнулся:
— А что, заметно?
— Да.
— Был военным. Уволился, вот теперь на свободных хлебах.
— Семью раньше в Переслав отправили? Или…
— Или… нет семьи, один я на всем белом свете. Пойду покурю, пока проводница занята. А то потом достанет нытьем, закон, мол, не разрешает.
— Дело ваше.
Уланов вышел из купе и едва не столкнулся с молодой женщиной, тащившей тяжелый, судя по ее измученному, но оттого не утратившему красоты лицу, чемоданище. Раньше, когда советские войска стояли в Восточной Европе, такие чемоданы называли оккупационными. Смолинский рассказывал, ему пришлось два года оттарабанить в Венгрии.
Женщина вскрикнула, вскинув глаза:
— Ой!
— Извините, ради бога, не заметил, — извинился Уланов.
— Да вы ни при чем, это я уже из последних сил тащила ношу, ничего не замечая.
— Что же вы грузчика не наняли?
Женщина ответила кратко:
— Дорого!
Да, грузчики на вокзале работают далеко не по таксе. Завышают сумму на несколько порядков выше тарифа.
— Давайте я вам помогу, какое купе?
— А следующее, за вашим.
— Понял.
Уланов взял чемодан и удивился, как такой груз могла нести эта с виду хрупкая женщина, в нем было не меньше тридцати килограммов.
— Да, чемодан еще тот.
— Это мне сестра подсобила. Просила передать подруге, которая должна встретить. У меня самой всего дамская сумочка.
— Интересно, что это положила в чемодан ваша сестра?
— Не знаю. И даже не представляю.
— У вас нижнее место?
— Да.
— Ну хоть не поднимать.
Уланов внес чемодан в соседнее купе, где не было никого, поднял полку, поставил чемодан в нишу, опустил полку, присел на нее. Напротив села женщина. Она платком, который заполнил купе нежным запахом дорогих духов, протерла лицо.
— Устала!
— Надо думать. А как вас зовут?
— Людмила.
— Далеко едете?
— В Переслав.
— Какое совпадение, и я туда же. Роман.
— Очень приятно.
— Мне тоже.
Он заметил в ее сумочке пачку сигарет:
— Курите, Люда?
— Да. Но это последняя пачка. Решила бросить.
— Кто-то говорил, это очень просто, сам бросал много раз.
Женщина рассмеялась.
— Я шел в тамбур, как раз перекурить, не составите компанию?
— А чемодан?
— Ну его даже при желании не так просто стащить.
— Вы правы, пойдемте.
— Слушай, Люд, давай на «ты», а то как-то неудобно.
— Давай.
— А я смотрю, ты совершенно без комплексов.
— Это смотря в чем!
— Понял!
Они прошли в тамбур, где двери входные были закрыты. Достали по сигарете, Уланов щелкнул зажигалкой.
Разговор пошел непринужденный, словно они познакомились не несколько минут назад, а знали друг друга давно.
Людмила как-то беззаботно рассказала о своей жизни. Родилась в Переславе, отца не помнит, мама живет в районном центре, она окончила медицинский университет, работает врачом в поликлинике, по специальности стоматолог. Имеет приработок в частной клинике. Не замужем. Вернее, была, но развелась после года семейной жизни. Здесь она сделала паузу, выпустив к окну облако дыма.
— Семейная жизнь, наверное, не для меня. Муж был хорошим человеком, да и остается таковым, женился второй раз на ее бывшей однокурснице и ничего, живут вполне счастливо, сейчас подруга беременна. А я… не знаю почему, не хочу детей, видно, не развился во мне еще материнский инстинкт.
— Или муж не давал того, что тебе нужно в постели.
Людмила внимательно посмотрела на Уланова:
— У тебя тоже эта проблема?
— Нет. Я в отличие от тебя женат не был, а женщины? Они, конечно, были и оставались довольны.
— Отчего ж тогда разбегались?
— Все это было временно и несерьезно. Для серьезных отношений время нужно, а вот его-то как раз и не хватало.
— Почему?
— Потому, что служил я в такой конторе, где особо сидеть дома не давали.
— ФСБ?
— Без комментариев.
— Значит, ты офицер?
— Запаса. Майор запаса, хотя какое это сейчас имеет значение?
Дверь в тамбур была приоткрыта, могли просматривать проход вагона.
Людмила воскликнула:
— Ой, проводница.
— Что, уже посадка закончилась?
— Нет, это не та, что билеты проверяет. Идет сюда.
— Как говорится, шухер.
Он открыл дверь в межвагонный тамбур, они выбросили окурки и двинулись навстречу проводнице. Та уступила дорогу у туалета. Повела носом:
— Курили?
Людмила хотела ответить, но Уланов взял ее под руку:
— Идем. Не пойман, не вор.
— Теперь она будет следить за тамбуром.
— А мы в туалете.
— Нашел тоже место.
— Шучу, обведем как-нибудь проводницу, да и ехать нам всего четыре часа. Да, сразу вопрос на засыпку, проводить позволишь?
— Посмотрим! Сейчас подруге сестры позвоню, чтобы не забыла свой чемодан забрать, а то придется его домой переть.
— Разумно.
Она зашла в свое купе, туда же заглянул и Уланов, там молодая пара, судя по тому, что держались за руки, как смотрели друг на друга — влюбленная пара. В купе же Улана новых пассажиров не было. Все тот же неторопливый и какой-то напряженный Игорь Васильевич. С кейсом между ног.
— Покурили?
— Да.
— Вот попадетесь проводнице, вызовет наряд полиции, и налетите на штраф.
— А я аккуратно.
— Все так считают. Кстати, ваше белье.
Он указал на стопку под подушкой.
