Можно было выстрелить в нее… и Людмила не успела бы выдернуть кольцо предохранительной чеки, но где-то рядом в доме ее мать, ставшая заложницей и… Гюнер. У того, без сомнения, было оружие и такая же граната. Надо затянуть время. Да и поговорить с той, с кем ему было очень хорошо, хотелось.
— Не беспокойся.
Женщина сбросила парик и очки. Перед Улановым теперь сидела его любовь — Людмила Седова, врач-стоматолог. И она же главарь банды, готовящей террористический акт. Разум не воспринимал эту реальность. Казалось, все происходит во сне. Хотя он знал, кого встретит здесь. Капитан Орленко показал ему фото Людмилы. Второе фото Губер без макияжа. И это была Люда, поэтому он, зная о ее матери, проживавшей в Карске на Выселках, и рванул сюда. А теперь и личная встреча. Он опустил ствол «Винтореза», присел на деревянный стул, стоявший сбоку от стола.
Женщина сказала:
— Может, поговорим один на один, ведь у тебя наверняка много вопросов ко мне?
Уланов кивнул Демко:
— Уйди, Костя!
— Но, командир…
— Я сказал, уйди, — повысил голос майор.
— О! — рассмеялась вновь женщина. — мы нервничаем? Хотя занервничаешь, когда рядом куча заряда с отравляющим веществом, способным убить половину райцентра.
В ее смехе Роман уловил что-то новое, до сих пор неизвестное ему. А ведь Людмила не раз смеялась и одна, и вместе с ним.
Он внимательней всматривался в женщину. Но… это была Людмила.
— Что, Рома, не ожидал, что тебя вот так банально проведут вокруг пальца? А через тебя и всю вашу контору?
Уланов напрягся, контора, — так говорят люди о ФСБ, Людмила была в курсе, что он офицер запаса антитеррористического Управления. Впрочем, Смолинский предупреждал, что будут проверять. Вот и проверка.
— Надо уметь проигрывать. Признаю, ты выиграла.
— А иначе и быть не могло.
— Слежку-то зачем устраивала?
— Это не я, это Гюнер. Но и ему пришлось отказаться от этой затеи, ты слишком хорошо подготовлен, чтобы пропустить контроль.
Она потянулась за пачкой сигарет, лежавшей с зажигалкой на столике, и Роман увидел на оголенном запястье родинку. Его словно током ударило. Родинка. До этого он ее не замечал.
Женщина прикурила сигарету, выпустила облако дыма в сторону Уланова:
— Кури, Рома.
Уланов поправил снайперскую винтовку, женщина взяла в руку пистолет.
И тут Роман неожиданно, на удачу, как говорится, воскликнул:
— Кто ты?
— Что? — изобразила недоумение женщина.
— Ты не Людмила. Так кто ты, очень похожая на нее?
Женщина внимательно посмотрела на майора:
— Как догадался?
— Родинка. У Люды ее нет.
— Родинка, — повторила женщина, — а ты глазастый. Тем хуже для тебя.
Дама крикнула за спину:
— Тургай!
— Да, госпожа Губер?
— Люду сюда! И будь наготове.
Из-за занавески вытолкнули женщину.
И вот это была уже Людмила, но как похожа на даму, сидевшую в кресле.
— Глазастый оказался у тебя ухажер, Люда. Я не думала, что он найдет разницу. Ведь мы как две капли воды похожи.
Уланов посмотрел на Людмилу.
Та дрожала.
— Успокойся, Люд, присядь.
— Рома, она, Алевтина, убьет всех. И маму, и тебя…
Женщина в кресле добавила:
— И еще половину райцентра. Но заткнись пока. Я поговорю с твоим хахалем.
Людмила села на старый стул, заплакала.
Женщина в черном взглянула на Романа:
— Мы с Людмилой сестры-близняшки.
— Что?
— Да, сестры-близняшки. Я постарше на несколько минут.
Уланов повернулся к Людмиле:
— Почему ты не сказала мне о сестре?
Губер рявкнула:
— А ну заткнись, майор. Сейчас говорить буду я, а ты слушать и открывать рот только по моему разрешению. Да, можешь передать своим коллегам, зря не гонять генератор. Помехи не помогут. У меня граната, у Тургая граната, и у Лахно, слышал о таком? Тоже граната. «Газель», если заметил, поставлена бортом к окну. Под зарядами с отравляющим веществом мощная взрывчатка. И в ней не радиодетонатор, а обычный механический. При подрыве хотя бы одной гранаты в доме, ударная волна вызовет детонацию взрывчатки в кузове и… разрушение зарядов с Гекзином.
— А вот это уже мое дело, кому и что передавать.
Он ждал гневной реакции родной сестры Людмилы, но та опять рассмеялась. Роман подумал, — похоже, она находится под наркотой.
— Ладно, твое так твое. Хочешь знать, почему Люда ничего не знала обо мне? Объяснимое желание. А все между тем очень просто. Когда наша мать, что сидит за занавеской под прицелом Лахно, ходила беременной, в роддом отправился один чиновник из областной администрации. У них с женой не могло быть своих детей. А хотелось дочку. Удочерение же процедура долгая, нудная. Вот чиновник и договорился в роддоме купить новорожденную. Он был богат, в девяностые годы кто-то подыхал от голода, а кто-то чемоданами менял рубли на доллары. Так вот чиновник был из второй категории. Подробности мне самой неизвестны, но когда мы родились, то матери сказали, что живой появилась только одна девочка. Антонина Григорьевна Седова знала, что должна родить двойню. Но… родилась Людмила, а я якобы умерла. И оказалась в семье чиновника Быстрова. Он тогда, по-моему, тоже в депутатах обретался. И проживали здесь в Переславе. Две сестры жили в одном провинциальном городе, только учились в разных школах, а потом и в разных вузах, и ни разу их пути не пересеклись…
Уланов прервал ее:
— А потом ты осталась одна?
— Я же просила…
— Да плевать мне на твои просьбы.
— А ты наглый. И что нашла в тебе Люда?
— Конечно, я не Сафас Айхан, который взял тебя в жены.
— И это распознали? Молодцы, умеете работать. Но думали на Людмилу.
Уланов промолчал.
Алевтина продолжила:
— Странно устроена жизнь. И непредсказуемо. Надо же было тебе ехать в одном вагоне с Потаповым и Людмилой? А впрочем, может быть, это и к лучшему.
— Что ты имеешь в виду?
— Что вот так все получилось. Теперь у меня больше козырей.
— Какие тебе нужны козыри? Ты и так владеешь ситуацией. Вот только что-то подсказывает мне, умирать тебе не очень-то хочется. Ты же не шахидка. И от мужа осталось приличное состояние.
Женщина вновь рассмеялась:
— Досталось, но братец Сафаса да еще родственники претендуют на многое, особенно Агас. А насчет смерти? Тут ты прав. Конечно, я не собираюсь подыхать. Как не желают этого и Гюнер, мой любовник, и Лахно.
