— Но гибель неизбежна при подрыве зарядов с отравляющим веществом. Да и без Гекзина, только от гранаты. Ф-1 мощная штука, она одна разнесет здесь все. Что-то темнишь, госпожа Губер.
— Верно. Вот мы и дошли до главного. Это Сафас наивно считал, что я бессловесное орудие в его руках. И непременно сделаю то, что он хотел. А именно организую и проведу серию террористических актов в Москве. Так же Сафас был уверен и в своем помощнике. Но заблуждался. Мне Гекзин был нужен совершенно для других целей. И ты сейчас узнаешь для каких.
Уланов ухмыльнулся:
— Можешь не продолжать. Ты все организовала так, чтобы получить возможность торга. Ты отдашь отравляющее вещество взамен заложников и определенной суммы денег. Скажу тебе, ты не оригиналка в этом.
— Это очень хорошо, что мы понимаем друг друга с полуслова.
— А говорила, пасть закрой! Если договариваться, то вести диалог.
— Никакого диалога, майор, только условия.
— Ну давай, выкладывай свои условия.
— Но ты слишком мелкая пешка, чтобы договариваться, к тому же даже не сотрудник Управления по борьбе с террористической угрозой.
— А тебе кто нужен? Президент? Глава правительства? Или на худой случай начальник Управления?
— Мне нужен человек, способный выполнить условия.
— Но на такого человека еще надо выйти. А это, поверь, не так просто и довольно долго. Я же могу сыграть роль посредника. И тогда процесс ускорится.
Губер провела стволом по подбородку.
— А ты умный человек, Роман Уланов. И ты прав. Хорошо, будем считать тебя посредником. Условие первое…
Уланов перебил ее:
— Погоди, погоди, Алевтина. Дабы переговоры сразу вошли в конструктивное русло, надо чтобы ты пошла на некоторые уступки.
— Какие еще уступки?
— Отпусти Людмилу и свою мать. Они тебе не нужны.
— Нет, майор, условия буду выставлять я.
— Конечно, но зачем тебе Люда и мать? Вместо них в заложниках окажусь я. Хочешь, еще один офицер.
Голос подал Гюнер:
— Не соглашайся. Или иди на уступки при выполнении первого условия.
— Да, дорогой, я тебя услышала. Но позволь все решать мне.
— Я предупредил.
— Сказала же, что услышала.
Она посмотрела на Уланова:
— Значит, Роман, договариваемся так, я готова отдать вам груз, но не весь, пару ящиков останется при мне.
— Что взамен?
— Деньги. Двадцать миллионов долларов.
— Ты представляешь, сколько это?
— Конечно представляю. Двадцать чемоданов. Но это если говорить о наличке. Меня же устроит и безнал. Перевод на счет, который укажу.
— Допустим, условия будут приняты. Дальше?
— Дальше и будем говорить. Впрочем, я готова отпустить мать.
— И Людмилу.
— Нет, только мать. Она больна, после того что узнала обо мне, состояние ухудшилось и ей нужна помощь. Вот ее и окажете. Итак, двадцать восемь ящиков с Гекзином и мать в обмен на деньги.
— И Людмила. Вот если бы ты отдала весь груз. А за то, что оставляешь вещество, способное убить около семисот человек, отпусти и Людмилу. Такой обмен еще рассмотрят наверху.
— Там, наверху, рассмотрят все варианты.
— Да, но если я очень попрошу одного влиятельного человека, в Управлении согласятся.
— Черт с тобой, — чертыхнулась Губер, — отпущу сестру, но только после того, как деньги поступят на счет. Впрочем, и груз отдам тогда же. А мать? Мать, когда будет согласие. И на этом первый этап сделки завершаем. Ступай, договаривайся со своим влиятельным человеком. Договоришься, позвони на телефон Людмилы, я назову счет!
— Нам надо проверить тебя, дабы убедиться, что ты та самая, за кого выдаешь себя.
— Нет, майор, вам важно заполучить отравляющее вещество. Но я назовусь, приемные, похитившие меня, родители погибли в автомобильной катастрофе еще пятнадцать лет назад. Моя фамилия Быстрова, имя-отчество тебе известно. Все, иди! И без шуток. В этой жизни, майор, мне нужно либо все, либо ничего и жизнь в том числе. Я подорву Гекзин, если не останется другого выхода.
— Тебя не интересует, что стало с охраной?
— Ну если ты здесь, то их уже нет.
— Логично!
Уланов взялся за «Винторез», но Губер остановила его:
— Автомат оставь?!
— Это не автомат.
— И все равно оставь. Пусть будет у нас.
— Вы и так хорошо вооружены.
— Не волнуйся, майор, я верну, как только решим все вопросы. Потом мне не надо будет оружия, вашего! И ступай, я жду.
— Людмилу тронешь, порву!
— Ой, какие мы грозные, как же я могу тронуть родную сестру, Рома? Иди или я передумаю и выставлю более жесткие условия.
Оставив «Винторез», Уланов вышел из дома. На улице Демко, Лазарев, Молчун по-прежнему находился под машиной. Дунин не проявлял себя.
— Что, Рома? — спросил Демко. — лихо обвела тебя Людмила?
— Это не она.
Майор рассказал историю семьи Седовых.
Демко присвистнул:
— Вот это сериал. Захочешь, не придумаешь. Значит, Людмила и ее мать в заложниках у родной сестры и дочери?
— Да. Но с ней, с этой Губер, еще Гюнер и Лахно. Вообще-то обстановка критическая. Звоню Смолинскому. Будем принимать решение.
— Вот он обрадуется?! А Молчуну что, так и сидеть под машиной?
Уланов посмотрел на прапорщика, который находился под «Газелью», сказал:
— Да, его из комнаты не видно, из комнаты виден кузов. Так…
Уланов вызвал по связи Смолинского.
Тот ответил сразу же:
— Слушаю!
— Подъезжайте, Владимир Алексеевич, по первой улице Выселок до водонапорной башни. Входите в крайний правый участок. Там встретимся, поговорим.
— Есть о чем?
— Есть!
— Встречай!
Уланов повернулся к Демко:
— Ты в обход, в тыл здания.
Взглянул на Лазарева:
— Тебе со мной! Пошли.
На участке Уланов сказал Лазареву:
— Займи прежнюю позицию и смотри за домом. Если что — немедленный доклад мне.
— А генератор?
— Он не нужен. Вырубить его к чертовой матери.
— Понял.
Уланов прошел в сад. Видел, как остановилась «Хонда», как из нее вышли Смолинский, Орленко, Чернов и Лютиков. Они перепрыгнули через забор, подошли к майору. Точнее, подошел Смолинский, остальные остались в стороне, готовые к действиям.
