Губер усмехнулась:
— А теперь второй и что еще у тебя там припрятано.
Уланов усмехнулся. Достал второй пистолет, светозвуковую гранату, десантный нож. Уложил рядом с первым стволом.
— Граната-то тебе зачем?
— Это светошумовая. Ослепляет и оглушает противника. Она была в поясе, так и осталась.
— Ну что ж, — Губер опустила пистолет, гранату Ф-1 положила на подол платья, — что за приятный сюрприз ты мне принес?
— Думаю, он очень весьма кстати. Это касается Агаса Айхана.
— Я уже это…
Она не успела договорить. Имя Агас специально сказано для Лахно. Тот вытолкнул из-за занавески растерявшегося Гюнера. Сам же упал на пол. Закричала Людмила. Уланов же выстрелил, одну пулю он вогнал в красивое лицо террористки, вторую в горло помощника ее бывшего мужа и любовника. Уланову пришлось стрелять с обеих рук, благо он владел обоими ими, как одной. А пистолеты были готовы к бою, оставалось лишь вытащить их из куртки. Тела Губер и Гюнера забились в судорогах. Гранаты Ф-1 откатились к окну. Контролируя ситуацию, Уланов выдернул телефон:
— Молчун! Быстро в «Газель» и уводи ее на первую улицу, где наши машины. Там обезвредь взрывное устройство. Быстро, Саша.
Но за окном уже завелся двигатель. «Газель» пошла в безопасное место. Уланов поднял гранаты, выкрутил взрыватели. Теперь это были куски металла. Он присел на стул, вызвал на связь Смолинского:
— Да, — напряженно ответил тот.
— Все, Владимир Алексеевич. Госпожа Губер, ее любовник Тургай Гюнер нейтрализованы. Лахно при мне. Людмила, — он увидел, как из второй половины комнаты, где стояли кровати, вышла бледная Седова, — тоже. Примите «Газель» с отравляющим веществом. Я приказал Молчуну обезвредить взрывное устройство. Подключите к этому еще кого-нибудь.
— Значит, ты… это… все… значит? «Газель» у нас?
— Вам, товарищ полковник, не помешало бы граммов сто спиртика принять!
— Я докладываю об успешном завершении операции в Москву.
— Это ваше дело.
Появился Демко, он поднял Лахно. Посмотрел на трупы, качнул головой:
— Лихо, ничего не скажешь, а этого куда?
— К Смолинскому отведи и пусть свяжется с местной полицией. Трупы вынесут. Хотя это на усмотрение полковника.
Лахно подал голос:
— Гражданин майор, вы обещали.
— Обещал, сделаю. Идите. Демко с Лахно ушли, унесли и весь арсенал оружия банды.
Остались только Уланов и Седова.
Людмила стояла перед трупом Губер и смотрела на ее мертвое лицо.
Роман подошел к ней, прошептал:
— Не смотри, Люд. Не надо. И пойми, я не мог поступить иначе. Ведь тогда погибло бы много людей. Могло погибнуть. Да и смерть для нее лучший в данном положении исход.
— Почему?
— Что ее ждало? Следствие, закрытый суд и пожизненное заключение. Это до конца жизни в одиночной камере. А так? Алевтина и понять ничего не успела. Я попрошу, и ее похоронят на городском кладбище. Возникнет желание, сможешь с матерью или одна навещать иногда.
— Ты прав, мгновенная смерть — это лучше тюрьмы, из которой нет выхода. Мы сейчас поедем домой?
— Нет. Ты перенесла стресс, поэтому тебя отвезут в реабилитационный центр Управления. Там тобой займутся психологи. Да что я объясняю, ты сама врач, а как пройдешь курс, я приеду за тобой.
— Ты и сейчас хочешь, чтобы я была с тобой?
— Конечно.
— А сможем ли жить вместе после всего этого?
— Сможем.
— Господи, как я боялась.
Видя, что Людмилу может в любую минуту свалить истерика, Уланов вывел ее на улицу, крикнул Чернову, что находился неподалеку:
— Дима. «Скорую»!
— Вызываю.
— Сообщили в больницу, нужен катафалк.
— А есть он тут?
— Должен быть. А я пока…
Он достал боевую аптечку, из нее капсулу с сильнодействующим успокаивающим препаратом. Людмила проглотила капсулу.
Вскоре улица заполнилась народом. Тут и офицеры УФСБ, и вызванные Смолинским Громов и Киселева, задержанный, спецназ Управления, группа УФСБ Шанина. Отделение взвода химической защиты мотострелкового полка, что дислоцировался в соседнем районе.
Уланов посадил отрешенную вследствие действия препарата Людмилу в «Рендж Ровер», обратился к Смолинскому:
— Товарищ полковник, разрешите использовать внедорожник для отправки Людмилы в наш реабилитационный центр.
— Да для тебя, Рома, все, что угодно. Забирай. Заодно доедут и Громов с Киселевой. Да и нам надо сваливать. Отравляющее вещество Дунин передал химикам полка, под ответственность командира и особиста. В Москве довольны нашей работой. Светиться лишний раз нам нечего.
— А где моя машина?
— У усадьбы.
— Да, Владимир Алексеевич, оказывается, не такая уж и мирная жизнь гражданская.
— Да уж. Выпьешь?
— Нет! Домой. Устал как собака.
— Буду ходатайствовать о восстановлении тебя в должности и награждении.
— Вы меня лучше до машины довезите.
— Я тебе и водителя дам. Лазарева. Пойдет?
— Пойдет! С ним и выпьем!
Вскоре Уланов ехал в город. Из Карска вышел на шоссе, так что перемещались, можно сказать, без тряски.
Лазарев спросил:
— За водкой, командир, заедем?
— Обязательно. И за Петровичем, и за Гариным — начальником РОВД — заедем. Гулять так гулять. Согласен?
— Конечно.
— Но все это вечером. А я отдохну.
— Какие вопросы, командир? Сделаю все в лучшем виде.
— Деньги дома дам.
— Да у меня и свои есть.
Уланов откинулся на спинку сиденья переднего пассажира своей машины, которую вел прапорщик и… уснул. И приснилось ему большое поле, все покрытое ромашками. И Людмила, собирающая полевые цветы… В цветочном, как и поле, платье, такая красивая и такая желанная, ЕГО женщина.
