Чтобы не задеть тормозные цилиндры и тормозные шланги, следовало стрелять сбоку. Прямо сбоку выстрелить Африканов не имел возможности. Однако он сумел выбрать позицию, где мог стрелять под углом градусов в сорок пять. Определив на глазок скорость машины, снайпер выбрал место, где «уазик» должен был остановиться, чтобы водитель попал в поле зрения объектива планшетника майора Волоснякова, высчитал приблизительный тормозной путь, дал при этом опережение, учитывая движение транспортного средства, и на нужном месте установил ствол. Учитывая большую скорость полета пули, опережение было минимальным.
Дистанция была даже меньше, чем отводилась под испытательный выстрел для этой винтовки при стрельбе в головную мишень. Но и саму мишень снайперу видно не было. Он только предполагал, где она должна находиться. И фары автомобиля в данном случае не помогали, а только мешали, хотя и не ослепляли, потому что светили мимо снайпера.
В нужный момент винтовка вздрогнула. Сам звук выстрела из-за мотора «уазика» слышно не было даже самому старшему лейтенанту. Но по поведению машины сразу стало понятно, что Африканов не промахнулся. «Уазик» завилял, потом загрохотал о камни металлом диска, видимо, резиновая бескамерная покрышка с него сразу слетела, но, к удивлению Африканова, который и раньше стрелял по колесам, колесо не лопнуло с громким звуком, а просто разорвалось, как показал прицел, перестав быть цельным колесом, и превратилось в резиновую доску. Потому сразу и загрохотал диск. И неизвестно, пробит он пулей или не пробит. Но это по большому счету сейчас значения не имело. Поскольку менять следовало все колесо вместе с диском. А судя по тому, как быстро автомобиль остановился, тормозной цилиндр и тормозные шланги пуля не повредила.
Тепловизионный прицел прекрасно видел и майора Волоснякова, который держал в руках вместо оружия свой планшетник — вел съемку. Но даже оптический прицел, хотя и давал возможность издали заглянуть в монитор, не позволял понять, что получается у командира малой группы разведчиков.
Тогда снайпер стал наблюдать за машиной. Из нее вышел только один человек, хотя в сторону ущелья в «уазике» ехало трое. Сейчас двоих там, похоже, не было или они считали себя настолько важными фигурами, что не посчитали нужным выйти. Вышел только водитель.
Оптический прицел сумел определить, что это был немолодой человек в ментовском мундире, но темнота не позволяла рассмотреть его погоны, к тому же прикрытые бронежилетом. Водитель посветил на поврежденное колесо фонариком, даже издали стало заметно, как он машет руками, словно курица крыльями, и, наверное, как курица же, кудахчет. Фонарик водитель из рук не выпустил, вернулся в машину и включил верхний свет. Четыре ярких светодиодных прожектора были установлены на крыше над ветровым стеклом. Прожекторы светили сверху вниз на капот и пространство перед ним.
Только при этом свете удалось как следует рассмотреть водителя, который уже снял бронежилет, чтобы тот не мешал ему работать. Теперь была возможность рассмотреть погоны. Особенно в момент, когда водитель, наклонившись, покатил вперед запасное колесо. Это был подполковник полиции. Видимо, использовал без водителя свою служебную машину. Такое бывает, когда человек при определенной должности любит «крутить баранку».
Оставив мента катить колесо и поднимать машину на домкрат, старший лейтенант Африканов посмотрел прицелом внутрь машины, пытаясь определить, есть ли там пассажиры. Но никого не нашел. Да и водитель обязательно начал бы говорить с пассажирами, хотя бы попытался объяснить им, что произошло, и сообщить о своих действиях. Человек в таком звании не мог быть простым прислужником у бандитов. Он сам был человеком, несомненно, авторитетным и чаще командовал, чем подчинялся чужим командам. Но раньше бандиты были в машине. Значит, он отвез их в банду, а сам возвращается восвояси. Зная, что этому человеку не долго осталось носить подполковничьи погоны, Африканову захотелось поторопить события и пристрелить мента здесь же, в ущелье, а потом отогнать машину в сторону и продолжать выполнение поставленной задачи. Остановила снайпера только мысль о том, что тогда придется самому менять колесо. А к моменту, когда подполковник дело завершал, пыл старшего лейтенанта уже остыл.
Майор Волосняков продолжал свою работу и заснял весь «трудовой подвиг» подполковника. И только когда машина поехала дальше и ее габаритные огни стали видны около ворот, Дмитрий Валентинович стал медленно выбираться из своего убежища под скалой. Выбрался, сел, прислонившись к камням спиной, положил на колени автомат, на автомат пристроил планшетник и стал отправлять файл с видеосюжетом подполковнику Староверову, с тем чтобы тот отправил его по инстанции дальше и передал в оперативную разработку.
Часть боевой задачи была выполнена…
Глава четвертая
Возвращаться Дмитрию Валентиновичу смысла не было, поскольку всем им предстояло идти дальше, и потому, как только файл был отправлен, прозвучала команда:
— Толик, Саня, ко мне! Продолжаем движение.
Старший лейтенант с капитаном поспешили к Волоснякову, каждый из своего укрытия. Капитан прятался чуть дальше и потому пришел к майору вторым. И только после этого группа двинулась в сторону пещер. Теперь уже и майор Волосняков надел очки ночного видения, чтобы не споткнуться. Через минуту на связь вышел подполковник Староверов.
— Второй. Я — Сварог. «Уазик» едет в нашу сторону. Приближается. Но едет медленно. Боится еще одно колесо повредить. Второй «запаски» у него, как у всех машин, не водится.
Соблюдает осторожность. Но не понимает, что это его не спасет. Материал я отослал в антитеррористический комитет. Машину встретят уже в гараже МВД. Группа захвата должна уже быть там. На всякий случай, говорят, придется и караульное помещение блокировать, чтобы подполковник не приказал подчиненным ментам атаковать группу захвата. А он может. Он там, у себя, считается очень крутым ментом. Чуть ли не рыцарь без страха и упрека. Непримиримый боец с бандитами. Раньше был… Но на чем-то его эмир Ягдарбеков «зацепил» так круто, что заставил сотрудничать.
— Тех, кого есть на чем «зацепить», нужно цеплять. Иначе их на чистую воду не вывести. Все органы собственной безопасности в здешних местах тоже всегда есть за что «зацепить». И потому их здесь не опасаются, — заметил капитан Севастьянов.
— На самого Ягдарбекова уже почти готов психологический портрет. Обещали к утру прислать на планшетник.
— Я — Второй. Сварог, у нас сейчас вообще что-то на Ягдарбекова есть, кроме биографии?
— Пока ничего. А биография у него какая? Сам же читал, кажется… Был секретарем райкома комсомола. Внук известного, уважаемого в районе муллы. Отец — председатель колхоза, с дедом не ладил. Мать — учительница английского языка. И это, и все остальное взято из его автобиографии. Если я возьмусь себе автобиографию писать, меня можно будет завтра к званию Героя России представлять. Хотя бы авансом, в виде поощрения за готовность к грядущему, что меня еще далеко впереди ждет. То же самое касается характеристик. Сам знаешь, командиру писать на подчиненного характеристику всегда некогда, и подчиненный сам пишет. Писал, наверное, и ты, как я на себя писал.
