— Приворачивать, — механически повторила Ирина.
— Ведьма, — демон придвинулся почти вплотную. — Сейчас первый час дня! Художник может убить себя уже в четыре! А тебе еще найти его — и доехать!
— Приворот, — повторила Ирина, как двоечница у доски. — Так… для верного приворота принеси мне его волосы.
— Есть, — клиентка потянулась к сумке. — Захватила.
— И ногти.
— И ногти есть, — клиентка была горда своей предусмотрительностью.
— И… пуговицу.
— Пуговицу? — удивилась клиентка. — А я думала, знаешь, как это обычно… в стакан с вином, м-м… так я, у меня, знаешь… да он и вина не пьет, водочку только…
— Пуговицу, — Ирина твердо посмотрела ей в глаза. — С той одежды, что он носит не меньше года. Лучше с пижамы.
— Он в майке спит — откуда у него пижама?
— С рубашки. Со спецовки. Только чтобы точно — его пуговица. Тогда я его тебе приверну так, что… короче, только смерть разлучит вас, и еще не скоро! — Ирина набрала побольше воздуха. — Как застегну эту пуговицу на сердце твоем, так пусть застигнет тебя любовь, и как пуговка к рубахе, так раб Божий Валерий бы к тебе льнул, и как не оторвется пуговица, так и ты не оторвись от его сердца!
Клиентка смотрела с уважением, из под которого нет-нет да и проглядывало прежнее недоверие.
— А теперь уходи! — Ирина повысила голос. — Иди за пуговицей. Я… демона вызывать буду. Без демона ничего не получится.
* * *
— Вроде бы ничего, — сказала Вика. — Но денег она не оставила, ты в курсе?
— Принесет пуговицу и оставит деньги, — Ирине казалось, что у нее пчелиное гнездо вместо головы. В ушах стоял гул, изнутри покалывали крохотные жала.
— Пуговицу?
— Вик, не вмешивайся в технологию процесса, ладно? Ты свободна, иди домой, на сегодня никого больше нет.
— А если позвонят?
— Всех на завтра, ноутбук оставь, Дашеньке привет.
— Ира… ты как себя чувствуешь?
— Пока, Викукль. Созвонимся.
Она дождалась, пока закроется входная дверь. Села за кухонный стол перед ноутбуком, приложила к вискам кончики пальцев.
…Так что же случилось с его внучкой?
Первым делом она просмотрела новости. Сообщений о том, что стало с внучкой народного художника, в ленте не было.
Еще не прознали, думала Ирина, закусив губу. Если и случилось что с девчонкой — не прознали, не вывесили на всеобщее обозрение — смотрите, мол, у заслуженного человека горе, давайте сочувствовать или злорадствовать, пусть мелькают картинки, пусть прыгают заголовки. Мы хотим знать, когда им хорошо, но особенно — когда им плохо, это развлекает нас и лишний раз доказывает, что они ничем не лучше. Известные тоже плачут; люди с обложки бьются в истерике, ньюсмейкеры болеют и умирают, и мы хотим знать, мы хотим видеть перекошенные горем лица…
Что это со мной, подумала она устало. Откуда этот панический поток сознания? Катю я спасла, Митю спасла, Антона-сопляка спасла тоже. Я супергерой, даритель жизни, я и здесь справлюсь, не бойся, народный художник. Хотя гибель любимой внучки — это, знаете, серьезный повод сойти с ума…
Она специально не смотрела на демона Олега. То и дело вспоминалось лицо его вдовы. Женщина ведь поняла, шкурой почувствовала, что ведьма что-то знает, и знание это — не сахар…
Все мужики сволочи; Ирина сокрушенно покачала головой.
Галерея Раевского, выставка Раевского, продажа картин без посредников… Картины ничего себе, красивые. И мужик видный, хотя и старый; на всех презентациях на видном месте — портрет этой девочки, внучки. Вот судьба, ну судьба, не позавидуешь…
Ирина посмотрела на часы — половина второго. Где он сейчас?
На сайте народного художника в разделе «Контакты» предлагалось заполнить стандартное поле для электронного сообщения; Ирина почесала затылок. Попробовала поискать имя в новостях; одно за другим посыпались сообщения о юбилее. «Не только специалистами, но и…», «… и широкая мировая известность», «…Принял нашу съемочную группу в своем загородном доме, где в последнее время живет безвыездно…»
Ирина в ускоренном темпе проглядела видеосюжет. Вместе с художником показали и дом — двухэтажный особняк с белыми колоннами на веранде. Вокруг сосенки.
Ирина набрала в строке поисковика: «адрес художника Раевского». Получила в ответ: «В адрес художника Раевского неоднократно высказывались упреки…»
— Блин.
«Где живет Эдуард Раевский».
Бинго! Первой же ссылкой вылетело интервью, где, среди вопросов о собаках и японской кухне проскочило откровение: «Я купил дом на Киевском шоссе… тридцать пятый километр… Нет, я не хотел возиться с проектами, заниматься строительством — купил обыкновенный просторный дом, сам оформил, достроил мастерскую…»
— Киевское шоссе, — демон нервно потер ладони. — Поехали.
Ирина медлила.
— Поехали, — повторил демон. — Что мне тебя, пинками гнать?
Я принимаю решение, а не ты, подумала Ирина и крепче сжала зубы.
— Эй! Ведьма!
Семь, восемь, девять, десять, одиннадцать…
Досчитав до двадцати пяти, она поднялась — подчеркнуто неторопливо.
— Без четверти два, — прорычал демон. — Он покончит с собой самое раннее в четыре, самое позднее…
— Заткнись.
— Что?!
— Закрой рот.
Она прошла к выходу, в душе трепеща и боясь моментальной расплаты. Но наказания не последовало.
* * *
На шоссе она приметила фургончик с логотипом крупного телеканала — и села на хвост. Машина с телевизионщиками могла ехать за город по сотне других дел, но интуиция ведьмы твердила, что они едут к Раевскому, и ведьме повезло.
Фургончик знал, как проехать. Во всяком случае, Ирина на это надеялась; с трассы они свернули направо, развернулись, проехали по улице блестящих магазинов, удивительных в такой глуши, и миновали один за другим две пары железных ворот. Оба раза Ирина отдавала должное изобретательности демона: это Олег потребовал, чтобы Ирина обязательно купила по дороге цветы. Букет в хрустящей бумажке и магическое «К Эдуарду Васильевичу!» служили ей пропуском.
Демон первым узнал дом с колоннами. Фургончик еще стоял на распутье, выбирая дорогу, подобно витязю, а демон за спиной у Ирины уже выставил длинную руку с указующим перстом:
— Вот он! Смотри, где машины!
Ошибиться было трудно. Едва фургон одной компании откатил от дома, как подъехала другая съемочная группа; Ирина поискала глазами, где припарковать скутер. Нашла.
Повесила поверх куртки фотоаппарат на сером шнурке.
