Теорий, которые пытаются объяснить процесс старения, — сотни, но по-настоящему интересуют ученых лишь те немногие, которые подтверждены научно и во многом перекликаются друг с другом.
Возьмем, например, известнейшую теорию о свободных радикалах, согласно которой кислород и другие молекулы с окислительной способностью могут повредить практически любые клетки. Этот процесс похож на появление ржавчины при взаимодействии металла с кислородом и водой.
Еще одна распространенная теория — уже упомянутая нами — теория одноразовой сомы. Томас Кирквуд полагал, что организм тратит энергию на восстановление и репродукцию до тех пор, пока способен производить потомство. Поэтому наше тело запрограммировано существовать, пока не передаст генетический материал (ДНК), хранящийся в сперматозоидах и яйцеклетках, определенному количеству потомков. Короче говоря, как бы нелестно это ни звучало, мы — не что иное, как одноразовые носители ДНК.
Ни одна из теорий меня не устраивала, потому что они ставили во главу угла процесс старения, а не способность организма оставаться молодым. Около пятнадцати лет назад я заинтересовался этим вопросом и принялся разрабатывать собственную «Теорию программируемого долголетия» [1].
Если вкратце, я предположил, что организмы не тратят много энергии на защиту от старения не потому, что не способны задействовать ее по максимуму или увеличивать репродуктивность, а потому что и так чувствуют себя достаточно защищенными.
Проведем следующую аналогию, спросив себя: «Можно ли построить самолет, способный лететь как можно дольше и не изнашиваться?» И тут по крайней мере два возможных ответа:
1. Самолет сможет лететь дольше, но для предотвращения износа понадобится больше топлива и придется чаще делать ремонт.
2. Самолет сможет лететь дольше, если для предотвращения износа мы разработаем более продвинутую технологию. В таком случае лишнее топливо и частый ремонт не понадобятся.
А теперь представим, что речь идет не о самолете, а о человеке. Мы можем либо потреблять больше пищи (1), либо разумно следить за питанием, чтобы защитить свой организм и продлить работоспособность нашего тела (2). Может быть, в этом нет смысла, потому что старение и смерть в восемьдесят лет уже гарантируют выживание человечества, но мы должны найти ответ на поставленный вопрос: «Можем ли мы дальше развивать систему защиты и восстановления, чтобы замедлить старение, или мы уже достигли своего предела?»
Вполне вероятно, что мы сможем либо усовершенствовать наш организм, либо увеличить его работоспособность, чтобы необратимые отрицательные изменения появлялись не в сорок — пятьдесят лет, а, предположим, в шестьдесят — семьдесят. В этом и заключается суть «Программируемого долголетия»: это эволюционная биологическая стратегия, призванная обеспечить долголетие и здоровье за счет укрепления защиты организма и его восстановления.
За последние десять лет эта тема поднималась много раз. В отличие от других ученых, поддерживающих традиционные эволюционные теории — например, ту же теорию одноразовой сомы, — я продолжал придерживаться своей теории программируемого старения и долголетия. В конце каждой конференции (я участвовал, само собой, в двух — в Техасе и Калифорнии) аудиторию просили высказаться «за» или «против» одной из позиций, и оба раза мне удавалось убедить почти половину присутствующих, но в итоге я оставался в меньшинстве. Возможно, из-за того, что эволюционные теории — это сейчас практически догма, и большинство ученых отказываются рассматривать другие варианты.
Программируемое долголетие и ювенология
Ученые с энтузиазмом продолжают обсуждать тему старения, но каким образом их дискуссии помогут нам увеличить продолжительность жизни и восстановить здоровье? На этот вопрос поможет ответить моя теория программируемого долголетия, поскольку, согласно ей, важно не только разобраться, почему и каким образом мы стареем, но и понять, как оставаться молодым. Для описания своей теории я ввел термин «ювенология», то есть наука о молодости.
Вы, наверное, удивитесь: «В чем же разница между замедлением старения и поддержанием молодости?» А разница колоссальная! Когда вы пытаетесь понять, почему машина вышла из строя, вы изучите двигатель и увидите, что со временем он покрылся ржавчиной, а значит, чтобы он работал дольше, в топливо или в моторное масло нужно залить очищающие добавки и восстановители металла. Согласно теории о свободных радикалах, о которой упоминалось ранее, только так и можно продлить жизнь и укрепить здоровье, и это один из официальных способов отсрочить старение, который поддерживает большинство ученых.
Тем не менее если ваша цель — заставить двигатель исправно работать гораздо дольше, вы можете спроектировать его с тем расчетом, чтобы он медленнее изнашивался и периодически самовосстанавливался, либо так, чтобы его запчасти легко заменялись на новые.
Наше тело похоже на автомобильный двигатель, и ему свойственно изнашиваться. Но если его запрограммировать на более долгий «срок службы», оно задействует механизмы защиты, восстановления и «ремонта», чтобы поддержать себя в «рабочем» (здоровом) состоянии. В этом и состоит разница между «геронтологическим» подходом и более подходящей, на мой взгляд, ювенологией, в основе которой лежит наука, изучающая молодость и способы ее поддержания.
В этой и последующих главах я расскажу о стратегиях, касающихся в основном питания, с помощью которых организм может запустить механизмы защиты, восстановления и самоомоложения. В том числе мы поговорим о связи между питательными веществами и генами долголетия, а также о способах перепрограммирования организма, чтобы он дольше оставался здоровым, что в конечном итоге позволит нам прожить долгую и здоровую жизнь.
Об открытии генов и систем старения
Я уже упоминал, что для поддержания молодости мы должны запустить «программу долголетия». Однако если не знать, как эта программа «записывается» на уровне молекул, то перепрограммировать организм на более долгую жизнь практически невозможно. Так же, как почти невозможно повысить эффективность компьютерной программы, если вы не разбираетесь в электронике и не знаете языка программирования от и до.
Итак, в 1992 году я перевелся в Калифорнийский университет Лос-Анджелеса, где проводились первые исследования долголетия, и, чтобы посвятить себя изучению генетики и биохимии, решил приостановить свою карьеру рок-гитариста (хотя еще три года после выпуска выступал то тут, то там по всему Западному побережью).
