— Что было дальше? — нахмурился следователь.
— Я подбежал к ней, нагнулся. Потом не помню. Провал. — Брат выглядел испуганным и растерянным. — Очнулся и увидел, что лежу возле нее, весь в крови. И башка ныла нестерпимо, словно чужая.
— Вы проверяли его голову? — строго спросил Донских, обернувшись к доктору. — Есть вероятность, что его оглушили ударом сзади?
— Мы можем провести дополнительные исследования, — замялся молоденький сутулый врач, — мужчину доставили в ужасном состоянии, сами понимаете. Травма на травме, как из мясорубки. Там у него не одна гематома, мы проверим…
— Что было дальше? — уже спокойнее продолжил майор.
— Паника, — прошептал Арсений. — Я еле поднялся, перед глазами всё плыло. Хотел позвонить, телефона с собой не было. Не помню, как добрел до машины. Сел, поехал. Всё думал, как лучше поступить, голова закружилась, и всё. Дальше темно. Не могу ничего вспомнить.
— Вы попали в аварию, — пояснил Донских. — Вы слышали шаги позади себя? Тот, кто ударил вас, он зашел вслед за вами? Или прятался в квартире?
Брат замолчал. Он долго смотрел на меня, сдвинув брови. Мне показалось, что Сеня сильно постарел после пережитого. За спиной послышались причитания мамы и сдавленные всхлипы.
— Слева, — отозвался он. — Слева горел свет. Ванная или туалет, не знаю. Дверь была закрыта. Но это почему-то осталось в памяти.
— Вероятно, убийца прятался там, — предположил следователь.
— Или был занят отмыванием орудия преступления, — предположила я. — Сеня, ты не слышал звука льющейся воды из крана?
Я осеклась и втянула голову в плечи. Донских бросил на меня испепеляющий взгляд. Не стоило мне его перебивать.
— Может быть, вы запомнили что-нибудь еще? Что-то странное, необычное, какие-то детали? — продолжил Сергей.
— Не знаю, — выдавил брат, — может, смогу вспомнить позже.
— Хорошо, я дам вам время отдохнуть, завтра побеседуем еще. — Донских встал. Старенький стул жалобно скрипнул. Сергей убрал бумаги с ручкой в свою кожаную папку и двинулся к выходу. — Спасибо вам.
— Подождите, — раздался слабый Сенин голос. — Перед тем, как упасть, я наклонился над ее телом. Это ужасно. То, как она лежала. Кровь. Но еще я почувствовал, что наступил на что-то. Треснуло под ногами, я опустил глаза.
— Что там было?
— Я удивился, почему у нее в ногах разбросаны косметические принадлежности. Помады, карандаши, заколки и подобное барахло. Такого навалом у всех женщин, я знаю, у меня дочь-подросток.
— Интересно, — хмыкнул Донских, навалившись на стену.
— Сень, — вскочила я, — а как твои права оказались у нее на тумбочке?
Донских бросил на меня очередной хмурый взгляд. Но на этот раз это был взгляд с налетом признания и уважения, ведь я напомнила про детали, которые он упустил.
— Я не выкладывал их туда, — удивился Арсений. — Они должны были лежать в кармане. Заднем.
— Значит, их достали и подкинули на место преступления, — догадалась я, в раздумье потирая ладони.
— Саш, а где, кстати, моя дочь? — вдруг встрепенувшись, спросил брат.
— Спокойно, — я остановила его ладонями, придерживая на постели, и вновь села рядом, — с Ксюшей все хорошо. Сейчас мама наберет тебе ее номер, и вы поговорите.
— Где она?
— Я отправила ее на море, — радостно отрапортовала я, боясь повернуться к маме, дабы не получить очередной выговор.
— Молодец, — согласился брат, — в связи с той запиской…
— Вот именно, — подмигнула я. — Она в надежных руках.
— А как же экзамены? Какое сегодня число?
— Сенечка, всё хорошо, я всё уладила. — Я наклонилась и, потрепав слипшиеся светлые волосы, поцеловала его в лоб. От брата сильно пахло медикаментами. — Мне надо бежать, поверь, я тебя очень сильно люблю. Всё будет хорошо. Отдыхай, выздоравливай, ни о чем не думай. Я тебя не подведу, обещаю.
— О чем ты? — он по-отечески покачал головой.
— Всё будет хорошо, — напомнила я. — Мам, набери ему Ксюшу, пожалуйста! Мне надо бежать, прости.
Донских попрощался с мамой и вышел из палаты. Повернувшись ко мне, он засунул руки в карманы брюк и спросил почти шепотом:
— Так где, товарищ следователь, я могу ознакомиться с содержанием записки, которую оставила Яковлева?
— Эм… — Я отвернулась, делая вид, что устраиваю сумку на своем плече. — Знаешь, ты опять будешь ругаться.
— Я тебя придушу.
— Она у Тимофеева.
— Шикарно, — прорычал он.
— А вы хорошо проверяли ванную комнату в квартире Яковлевой? — я попыталась перевести тему разговора.
— Что? — рявкнул Донских, роняя папку из рук.
— Вдруг она отмывала там нож?
— Кто?
— Убийца, — прошептала я, прищурив глаза.
— Почему она? Что еще ты знаешь такого, чего не знаю я?!
— Не кипятись, — я погрозила ему пальчиком и двинулась вперед по коридору. — Это просто предположения.
За спиной раздались тяжелые шаги. Донских спешил следом. Я даже могла чувствовать, как он режет взглядом мою спину.
— Какого черта, Беляева! Стой. Кому сказал!
Он схватил меня за руку и повернул к себе. Я аккуратно освободилась от его хватки.
— Не стоит играть со мной, — прошипел он.
— Не стоит недооценивать меня, — предупредила я, сжигая его глазами.
— Куда ты собралась?!
— Мы с тобой едем на квартиру к Яковлевой.
— Мы?! — оскалился Донских. — С чего ты решила, что я тебя беру на следственные мероприятия?
— Да, мы, — хмыкнула я и гордо задрала подбородок. — Есть одна мысль, но какая, не скажу, если не возьмешь меня с собой.
— Стерва! — сквозь зубы процедил майор и направился вслед за мной по коридору, придерживая халат на плечах.
Мы спустились вниз на лифте, в абсолютном молчании гипнотизируя друг друга взглядами. Почти сорвав с мясом халат в гардеробе, он бросил его на стойку.
— Простите, — улыбнулась я, оправдываясь перед служащей, — не знаю, чего он так вскипел.
Донских нашарил в кармане ключи и быстрым шагом поспешил к стоянке.
— Ты слышал, что нормальные люди не ездят в брюках на мотоцикле? — осведомилась я, оглядывая спортивную «Yamaha» красного цвета.
— Машина не завелась с утра, — буркнул он, — что я мог поделать. Не на автобусе же ехать.
— И то верно.
— Садись, — приказал он.
— Мне что, без шлема ехать?
— Можешь идти пешком.
