— А… Лёша?
— Он самый.
— Да он и не мой мужик вовсе, — печально отметила я, заламывая руки. — К тому же я его сильно обидела.
— Значит, нужно мириться, — почесал нос Петрович и задернул грязные занавески. — Он знает, что ты в опасности?
— Да я уже, если честно, подумываю не говорить ему, — призналась я. — Он и так слишком многое сделал для меня, чтобы подвергать его ненужному риску. Выкручусь как-нибудь сама.
Петрович вытянул под столом ноги в розовых носках и многозначительно вытянул губы в трубочку. Выглядело очень нарочито и манерно. Вполне возможно, в театре ему не редко доверяли драматические роли.
— Да вы, Беляевы, все слепые, значит. Это у вас семейное. Один в упор не видит, что девка по нему не первый год сохнет. Вторая до того благородна, что готова сдохнуть, но не просить о помощи человека, которого любит. Даже страшно представить, что Ксенька отчебучит, когда подрастет.
Он встал и, покачиваясь, направился в прихожую. Я вскочила и поспешила за ним, стараясь вновь не зацепиться за зонтик и проклиная того, кто отделил кухню от прихожей в его квартире кривой картонной перегородкой.
— Петрович, вы куда?
— Сейчас позовем всех наших, — икнул он, — и устроим тебе грандиозную уборку.
— Но мне не нужно, — воскликнула я, надевая обувь, — мне хочется отдохнуть. Мы с Катей за полчасика сами справимся. К тому же там полно моих личных вещей… белье, например… Не хочется, чтобы все смотрели…
— У нас все свои, — удивился Петрович, распахнул дверь и повернулся ко мне, прищурив один глаз, — хочешь отдохнуть, купи домик в тайге.
Его глаза поволокло пьяной дымкой. Я заметила, что ногами он уже вавилоны пишет. Левой пишет, правой зачеркивает.
— Петрович, миленький, — я подхватила его под локоть, — ты ж с утра, наверное, пьешь. Давай спать, а?
— Какой спать? — заплетающимся языком спросил он и отмахнулся. — Не надо со мной спать! Тем более с горя! Найди своего мужика, скажи, что любишь, и спи с ним сколь влезет. А я…
Он облизнул губы и, закрыв глаза, задумался. Его тело зашаталось и вдруг само нашло ближайшую точку опоры в виде дверного косяка.
— А я, — вдруг продолжил он, — джентльмэн! И не могу воспользоваться ситуацией.
— Всё, всё, прекратите! — рассердилась я и схватила его за рукав. — Не нужно опять собирать в моей квартире балаган, жрать водку и делать вид, что помогаете мне. Зря я сюда пришла.
— Собирайся, народ! — вдруг завопил он на весь подъезд, вознеся руки к небу.
— Прекратите орать, — сквозь зубы процедила я и дернула его за руку, пытаясь вернуть в помещение.
Меня обдало перегаром. Старый козел продолжал упираться. Его ноги вылетели из тапок, и теперь он стоял на пороге квартиры в своих идиотских розовых носках.
— Хороший парень, весь вечер твердил, что без ума от тебя, — заплетаясь, промычал сосед и громко добавил: — Ну, что вам, бабам, еще надо?
— Вернитесь в помещение, не стоит драть горло, — прошипела я, упираясь ногами в порог двери.
— Мы все семья! Ничего не бойся с нами! — воскликнул он, картинно взмахнув волосами, и внезапно начал поддаваться земному притяжению.
Понимая, что сейчас улечу вместе с ним прямо на грязный бетонный пол, и пытаясь удержаться на ногах, я дернула из последних сил его за руку. В ту же секунду послышался глухой треск ткани.
Я свалилась на задницу, понимая, что в моих руках остался халат Домового. Только не это! Надо мной нависла тень.
Немедленно подняв глаза, я торопливо попятилась назад, созерцая, как дряхлое тело Петровича меняет траекторию падения. Шатаясь в воздухе, оно описало немыслимый пируэт и немедленно приземлилось рядом со мной.
— Шикарный сюжет, — ошеломленно произнес Олег, выглянувший из квартиры напротив.
— Святые угодники! — вскрикнула я, чертыхаясь, и спешно прикрыла халатом срам Петровича.
Отбрасывая от себя одежду, Домовой совершал забавные движения, пытаясь встать, и недовольно ворчал под нос.
Я, как ошпаренная, вскочила на ноги и отряхнулась. Олег продолжал рассматривать меня с любопытством. Я остановилась и от души рассмеялась.
Да-да, притягивать к себе уму непостижимое всегда было моей коронкой!
24
— Спи, Катюш, ты чего, спи, спи, спи, — я нежно похлопала ее по плечу и повыше натянула одеяло.
— Куда ты? — сквозь сон прошептала подруга, лежавшая на полу на старом тонком матрасике.
— Мне пора идти, — произнесла я, встав с дивана, — твой будильник прозвенит через час.
— Я встану, провожу тебя, — промычала она, не открывая глаз.
Я скатала одеяло в калачик и положила поверх подушки.
— Всё нормально, отдохни еще.
Влажный утренний воздух наполнял помещение, проникая через открытую форточку. Часы показывали половину седьмого утра.
Натянув носки и футболку, я поежилась и принялась искать свои брюки. Они нашлись на кресле: скомканные особым образом, так, чтобы Савелию было удобнее возлежать на них. Я хмыкнула и погладила мерзавца.
«Ах ты моя мохнатулечка, сладкая жиробасина! — прошептала я, осторожно толкая рукой толстый кошачий зад. — Посмотри, сколько зацепок наделал! Чертяка!»
Кот недовольно зыркнул, но все же подвинулся. На целый сантиметр. И вновь вальяжно растянулся на моих брюках. Рискуя оставить на ткани борозды от его когтей, я таки вытянула рывком вожделенный предмет одежды. Усатый тот час недовольно фыркнул, распушил шерстку и бросился к хозяйке.
Прыгая на одной ноге в процессе надевания брюк, я наблюдала, как жопастый наглец вонзает через одеяло свои острые когти в Катькину спину и жалобно поет ей песни о своей нелегкой судьбе. Подружка дернулась и повернулась на бок. Я показала котяре язык, надела тапки и вышла в подъезд.
На лестничной площадке, как всегда, пованивало нечистотами. Пришлось заткнуть нос.
Я на цыпочках пробралась к своей двери и прислушалась. Было тихо. Остерегаться любых опасностей, похоже, начинало входить у меня в традицию, становилось чем-то сродни мании. Даже поймала себя на том, что вздрагиваю от собственной тени. Но, ко всему прочему, стоило упомянуть, что я сама ввязалась в эти неприятности и теперь не имела пути для отступления.
Замок щелкнул, дверь открылась.
Я осторожно просунула голову в щель. Все предметы стояли на своих местах, ровно так, как мы с Катей расставили их вечером. Никаких незваных гостей, ни единого постороннего звука. Я вошла и закрыла за собой дверь. На замок и цепочку. Для верности придвинула стул и припёрла его спинкой ручку двери. И только потом смогла выдохнуть.
Щелкнув кнопку чайника, я разделась и отправилась в ванную. Капельки конденсата за считаные минуты вымостили зеркало над раковиной причудливым серебристым узором. Пар, поднимавшийся от горячей воды, напитал всё помещение влагой. А я так и стояла, не решаясь сделать шаг. И смотрела на воду.
