— Все понятно, дедуля. А ведь я еще помню тебя молодым и веселым, способным на дурачества и красивые поступки. Помню…
— Садись! — Открывает передо мной дверь машины.
Я недовольно хмыкаю, сажусь на заднее сидение и замолкаю. И даже обеспокоенный Машкин взгляд не способен меня реанимировать. Ничего они не понимают. Хорошо им! Захотели — поцеловались, захотели — обнялись. А я совсем теперь одна, и совершенно не хочу с этим мириться. Не хочу.
— Приехали, — говорит Дима, когда мы подъезжаем к вокзалу.
— А вы не идете со мной?
— Зачем? — Спрашивает Калинин, поворачиваясь вполоборота.
— Хочешь, что бы мы пошли? — Вступает Маша.
— Ну… постоять в очереди за компанию. Вдруг там… цыгане ко мне пристанут, оберут до нитки…
— Хорошо, — соглашаются они и выходят из машины.
— Только я бы на месте цыган сам тебя боялся, Солнцева, — смеется Дима, открывая перед нами двери.
Мы входим в здание, изучаем информационные доски, занимаем очередь. Вижу цену, пересчитываю наличность и понимаю, что мне не хватает денег даже на билет в один конец. Тяжело вздыхаю. Вокруг многолюдно, все толкаются, таранят друг друга сумками и так громко разговаривают, что я теряюсь и не знаю, как мне лучше поступить. Достаю из кармана паспорт и верчу его в руках.
— Дим.
— А? — Спрашивает он, устало оглядывая толпу.
— Не одолжишь мне денег? Я тебе потом все отдам.
Калинин даже бровью не ведет.
— Сколько?
— Мне немного не хватает. Совсем чуть-чуть… Две тысячи.
— А билет сколько стоит?
— Две триста…
Виновато опускаю взгляд. Они с Машкой переглядываются, потом Дима берет ее за руку, другой, свободной, разворачивает меня и толкает к выходу.
— Куда? — Пробую протестовать я. — Место же в очереди потеряем!
— Мы не будем покупать билет.
Вот все и обломалось. Хотя, на что я надеялась? На чудо? Чудес не бывает. Вот дура-то…
— Ну и ладно, — всхлипываю я.
— Так и быть. — Слышится за спиной. — Сам не верю, что говорю это, но… поедем на машине.
— Ты супер! Спасибо! Спасибо! — Кричу, желая обнять и расцеловать их обоих. Но приходится опустить руки: эта парочка уже снова занята друг другом. Фу, кажется, их поцелуям не будет конца.
— Но я не могу не предупредить Пашку о нашем приезде, — наконец, оторвавшись от моей подруги, говорит Дима.
— Не-не! — Запрыгивая на заднее сиденье «BMW», восклицаю я. — Потерпи чуть-чуть, представь, что ты делаешь это ради него. Хорошо — ради Машки, так тебе будет проще.
— Офигеть, вы меня эксплуатируете! Вот так взять и уехать — это совершенно безответственный поступок с моей стороны в данный момент.
— Маша расплатится за меня с тобой, — с полной уверенностью заявляю я, лениво растягиваясь на сидении, — натурой.
Вижу, как подруга качает головой.
— И еще, — добавляю, закрывая глаза. — Домой за купальниками заезжать будем?
— Я ее высажу, точно высажу, — ворчит Калинин, заводя мотор.
Все-таки мы заехали домой, взяли нужные вещи, уладили кое-какие мелочи и затем уже отправились в путь.
— Маляус, тебе что взять? — Наклоняется Дима к ее окну на заправке.
— Возьми сок и печенье, — она снова крепко целует его, вытягивая шею и руки в образовавшийся проем.
— А мне холодного пива! — Кричу я вдогонку.
— Деньги давай! — Корчит рожу Калинин.
— Запиши на мой счет! — Стучу по сидению подруги. — Давно Димасик у тебя таким прижимистым стал?
— Да прикалывается он, — отвечает она. — И не называй его так. Фу просто! Димасик, блин!
— И вообще, — Калинин вдруг появляется, словно из ниоткуда, и наклоняется к моему окну. — Беременным пиво нельзя!
Показываю ему «фак» и улыбаюсь. Все то время, пока Дима удаляется, Маша смотрит на меня ошарашенно.
— Это просто шутка, — объясняю я ей, — пришлось отмазываться перед Геннадьевной, а твой все слышал.
— А я уж думала, и когда вы с Пашкой успели… — Хватается за сердце она.
— Ну, мы немного успели, — подмигиваю, — но не до такой же степени.
— Понятно, — подруга разворачивается и облегченно выдыхает.
— Хочешь знать подробности?
— Не-е-е-ет! — Кричит она. — Он же мой брат! Не говори, я все равно закрою уши.
— А про себя-то расскажешь?
Маша прочищает горло.
— Все хорошо.
— В смысле, все нормально, хорошо, отлично или феерично? — Спрашиваю, намекая на их близость. Потому что факт свершившегося слишком очевиден, особенно если ориентироваться на их блаженно-глупые, довольные улыбки в пол-лица.
— Аня! — Умоляет она.
Но я фиг отстану.
— Ма-ша! — Пародирую ее.
— Очень и очень хорошо, — неохотно отвечает Сурикова.
— То есть, шикарно, да? — Подсказываю чересчур застенчивой подруге.
— Да-да!
— Вот и все же. Теперь я спокойна. Повезло тебе с Димой. А мне с вами, иначе я бы никуда отсюда не уехала сегодня!
А вот им, если быть честной, — не повезло. Потому что я всю дорогу пела песни, миллион раз, наверное, просила остановиться, чтобы сходить по-маленькому (пиво же!), раз двадцать рассказывала про свое появление перед Машиной мамой в неглиже и доканывала пошлыми шуточками. Другие бы давно меня высадили где-нибудь под Волгоградом, а эти терпели, не ругали и даже укрыли одеялком, когда я, наконец, угомонилась и уснула.
9
Паша
Просыпаюсь, когда автобус уже останавливается. Я вконец измотан. Нет, честно. Задница за время в пути одеревенела и буквально приросла к сидению, в салоне все это время тоже было несладко — жарко и душно, и из-за этого кожу почти нестерпимо щиплет от пота. Терплю, деваться некуда, тороплюсь на выход, глотнуть свежего воздуха.
Вчерашняя ночевка в дешевом хостеле без горячей воды и чистого постельного белья показалась мне просто раем по сравнению с вынужденным возвращением обратно в пасть этого монстра на колесах. Двое суток в пути, и мы, наконец, выбираемся на волю. Да! Вау! Не верю своим глазам.
Южный городок встречает нас палящим солнцем, терпким запахом цветущей акации и толпами полураздетых туристов. Оставляем оборудование в автобусе и идем заселяться в гостиницу. Вполне симпатичное трехэтажное здание: вижу десятки кондиционеров на фасаде, название «Crystal» и табличку с четырьмя звездами при входе. Ох, еще и вид на море с балкона — об этом пока только догадываюсь, улавливая тихий шелест волн где-то невдалеке, за зданием. Оглядываюсь. Вся набережная в городе застроена отелями разных уровней.
