Майк морщится и, не сказав ни слова, уходит прочь.
— Вот же сучка, — качаю головой я, покидая балкон, — просто неисправимая.
— Кто сказал, что мне нужно исправляться? — Хрипло бросает она, щелкая зажигалкой, чтобы прикурить третью по счету сигарету. — И забудь все, что я тебе сказала.
— Уже.
Анна
Не понимаю, почему я все еще жива. Почему дышу и, вообще, что-то чувствую. Падаю на заднее сидение, притягиваю к себе сумку, кладу на нее голову и закрываю глаза. Черный «БМВ» Димы едет беззвучно, плывет, точно пароход, по тихим улочкам курортного городка. Музыку в салоне парень не включает, иначе мне не будет слышно, как рыдает на переднем сидении моя подруга. Машка заливается слезами так отчаянно, что, кажется, делает это сразу за двоих, потому что лично у меня не получается выдавить сейчас ни слезинки.
Лежу. Сосредотачиваюсь на том, как она всхлипывает. Считаю количество всхлипов — все лучше, чем возвращаться мыслями к той мерзкой сцене, которую я застала. А Машку я понимаю — столько всего накопилось в ее собственной жизни, неудивительно, что выход эмоции получили именно сейчас.
— И что теперь? — Взвывает она.
Автомобиль, наконец-то, выезжает из города — это я понимаю по тому, как возрастает скорость на открытом участке дороги. Скорей бы покинуть место, причинившее мне столько боли. До конца жизни, наверное, буду ненавидеть море, песок и пляжи.
— Что теперь будет? — Повторяет Машка свой вопрос, и до меня доходит, что он адресован мне.
— Ничего, — отвечаю хрипло.
И эти слова даются мне так тяжело, будто кто-то распластал мне горло ножом. А что мне еще сказать? Мои сомнения подтвердились, да еще и самым неприглядным способом. Я рассказала им обо всем, что произошло сразу, как вернулась в номер. Тогда у меня еще хватало сил на то, чтобы пересказать увиденное и повторить дважды.
— Всему есть свое объяснение! Я никогда не поверю! — Причитает Машка, сморкаясь в платок. — Он — дурак, да, лентяй — да. Дебил, псих, грубиян, но чтоб… Мой брат вряд ли бы так поступил…
— Угу, — отзываюсь я, кутаясь в жакет.
Дима продолжает молчать. Он не произнес ни звука с того момента, как открыл мне дверь их номера. Совсем не похоже на весельчака Калинина, но факт остается фактом. Парень бросил ради этой поездки важное дело, за которое должен был взяться немедленно, вложил в нее свои средства, а сейчас вынужден был видеть свою женщину плачущей. Вот так итог… А впереди еще двое суток пути… Каждый бы напрягся. Но этот хотя бы нервничает молча, дает выплакаться и выговориться нам обеим.
— Вы оба виноваты, — наконец, заключает Сурикова, открывая окно. — Не созрели еще для отношений. Что ты — всех мужиков на вечеринке у Димы глазами перелапала, что он — едва начав встречаться с тобой, полез под юбку к собственной солистке. А еще этот Джон! Аня, о чем ты думала вообще?!
— Я — тварь, знаю. — Отвечаю спокойно. — Таким, как я, вообще не стоит заводить отношений. Даже вредно.
— Аня, да я не об этом. — Маша отстегивает ремень и поворачивается ко мне. Лучше бы она этого не делала: глаза, нос, губы, цвет волос, мимика — все такое родное, Суриковское, безумно напоминающее Пашку. Только хрупкое, женское. Похоже, мне из-за этого теперь придется избегать собственную подругу. — Вы ведете себя как малолетки. Не думаете ни о чувствах других людей, ни о собственном будущем. Вам бы только «хэ-хэ-эй»! Повеселиться, не думая о последствиях. А тебе, на минуточку, скоро двадцать один!
Она качает головой и отворачивается.
— Маша… — Сажусь и тихо произношу я.
Натыкаюсь на насупленный из-под бровей взгляд Димы.
— Забудьте друг друга, так будет, пожалуй, лучше для всех, — ворчит подруга.
Наверное, она права. Нужно вернуться и заняться учебой. Закрыть все долги, сдать зачеты, снять квартиру и распланировать будущее. Пункт первый: решить, кем хочу стать. Второй: не встречаться больше с мужчинами. Не так. Не верить больше мужчинам. Третий: не придумала.
Звонит телефон. Кто там может быть?
Джон уже присылал сообщение перед взлетом. Паша тоже пытался дозвониться, скидывала его раз двадцать. Достаю из кармана аппарат и смотрю на дисплей: «Паша». Удивительно, как простые четыре буквы, какое-то жалкое имя, даже не произнесенное вслух, может выдернуть тебя из реальности и макнуть лицом в воспоминания, приятные и не очень.
— Нет, не дам, — громко отвечает кому-то Марья, отрывая меня от размышлений. Моргаю, глядя на уже темный экран смартфона. — Нет, сказала! Не дам. — Почти кричит подруга в трубку телефона, готовая уже, кажется, сорваться и зареветь снова. — А у тебя все через задницу, так тебе и надо. Ладно. Поставить его на громкую связь?
А это вопрос уже ко мне.
— Нет, — выдыхаю, глядя в окно.
— Нет, — повторяет Маша и замолкает.
Больше она ничего не говорит, только слушает собеседника и вздыхает. Мне все равно, что он ей там втирает, ни одно сказанное слово не способно склеить обратно мой мир. По окончании разговора, подруга включает музыку и откидывается на сидении:
— Он с ней не спал.
— Ага, — хмыкаю я.
— Говорит, что виноват, допустил лишнее, но ничего у них не было.
— И это уже не важно.
— Возможно. — Маша пристегивается. — И еще тебе лучше зайти в Интернет и посмотреть, что там пишут. Завтра с подобными заголовками выйдут все газеты.
Она диктует мне электронный адрес, опускаю глаза на экран, дрожащими пальцами вбиваю буквы в поисковую строку и замираю: на заглавной странице сайта местной газеты выложены мои фото. Первое со сцены рядом с Джоном и второе — мой силуэт в окне его номера. Подпись гласит: «Русская невеста Джона Н. Совместные прогулки, визит в караоке и страсти прямо на выступлении», внизу мелкими буквами «подробности в утреннем номере газеты».
Не могу поверить своим глазам. Захожу в самый популярный поисковик страны — новость уже перехватили все ведущие желтые издания. Представляю, что они там понапишут. Вот черт…
Игнорирую десятки непрочитанный сообщений от Паши и пишу своему британскому «жениху» эсэмэс со ссылкой на сайт. Ему вряд ли понравятся такие новости, хотя… он ведь знал, что делал, когда просил поднять меня на сцену. Ну и дела…
16
Паша
Чужие улицы, чужие голоса.
Обогну весь земной шар,
Ведь нам есть, что спасать.
Без сна и отдыха, километры в пути,
Ступни в кровь изодраны,
Но я продолжу идти.
По краю вселенной
С осколком мечты,
С одной только мыслью,
Что где-то есть Ты.
Где-то есть Ты.
