— Долго? Нет? — Вот заноза. — Давайте скорее!
— Вот, все. Звоню. — Калинин довольно потирает ладони.
Сажусь рядом с ним.
— Hey. Hello. — Раздается через пару секунд с экрана, еще через мгновение появляется нечеткая картинка, распадающаяся на пиксели.
— Привет, брат! — С нью-йоркским акцентом говорит на английском Дима и машет перед экраном татуированными пальцами.
— О-о-у! — Лицо британца становится четче, на нем расплывается довольная улыбка. — Привет, Ди-ма, привет, Пол! — Это уже мне. Присоединяюсь и тоже поднимаю руку в знак приветствия. — Оу, Ма-ша, и ты здесь! Рад видеть вас, ребята. Все готово?
— Да, почти, — отвечает Дима. — Сейчас она придет.
— Отлично! — Он настраивает угол съемки, свет теперь падает ровнее, изображение становится четче. — А то мне уже нужно поторапливаться, начинается регистрация на рейс.
— Я, кстати, получил от тебя вчера пластинку Найла с автографом. — Калинин стучит себя по груди. — Дружище, это бомба! Спасибо тебе! Спасибо огромное!
— Она идет, — взвизгивает Маша и повторяет уже по-английски прямо в экран. — Она идет!
— Что вы там шепчетесь? — Доносится из коридора.
— Солнце, поторопись, — зову я, — у нас маленький сюрпрайз фо ю!
— Сейчас, только обувь сниму.
— Нет, иди уже так! Скорее!
Видно, как Джон прислушивается. Что-то отвлекает его по ту сторону экрана, и он жестом просит подождать, а затем устремляет все внимание на нас.
Аня несмело проходит в гостиную, в ее руках все еще поводок. Она вопросительно смотрит на нас троих, устроившихся кругом вокруг ноутбука, стоящего на старой табуретке. Мы немного подвигаемся, приглашая ее подойти и присесть посередине на краешек дивана.
— Что там? — Спрашивает тихо, еще не видя экрана.
— Спрашивает «что там?» — Смеется Дима, объясняя Джону на английском.
— Это я! — Восклицает британец. И повторяет уже громче. — Энни, иди сюда, покажись!
Солнцева испуганно выхватывает глазами мое лицо, но я медленно киваю. Можно-можно.
— Давай, подойди. — Подзываю рукой, чтобы она, наконец, поверила. — Иди же!
— Хэй, — выдыхает Аня, сев перед ноутбуком и сжав мою руку. — Но как? Я не понимаю… — И уже на английском. — Как так, Джон? Почему ты здесь? Привет!
— С днем рождения, Энни! — Этот блондин хохочет так заразно, что мы тоже начинаем смеяться. — Надеюсь, ты не против, что ребята позвонили мне? Ужасно хотелось поздравить лично. Подожди! Я же готовился. — Картинка пляшет, пока он достает что-то из сумки и напяливает на голову. Черт возьми, на нем теперь ушанка! — Вот, видишь. Мне идет?
Солнце начинает смеяться вместе со всеми.
— Очень идет, — качает головой она.
— Тогда позволь спеть тебе.
— Конечно…
— Кто там, Джонни? — Слышится вдруг голос на заднем плане.
Британец поворачивает голову.
— Мама, это Энни. Иди, поздравь ее с днем рождения!
На экране появляется миловидная светловолосая женщина. С пару секунд разглядывает всех нас, а затем голосом с уже знакомой хрипотцой выдает:
— Привет, ребята, привет, Энни! — И лучезарно улыбается. — Я — Жаклин, для вас — Джеки. Приятно познакомиться! С днем рождения, Энни, ты чудесно выглядишь. А эти волосы… Просто чудо! Слушайте, приезжайте уже к нам, отдохнете, как следует?
— Мам, подожди, мы хотели спеть для Энни!
— Не толкай меня, — она вырывает из рук его телефон, — детка, мы споем для тебя! — Возвращает аппарат сыну. — О кей, готовы?
И мы вслед за Джоном затягиваем «Happy birthday to you». Даже Ветка начинает скакать вокруг нас и лаять, периодически завывая. У нас чертовски хорошо получается! Надо же!
Аня выглядит ошарашенной, смотрит на нас всех по очереди, закрывает рот руками и, кажется, еле сдерживает слезы. Обнимаю ее за плечи и чувствую, что обретаю что-то гораздо большее, чем просто опыт. Пожалуй, она даже догадывается, чего мне стоило побороть свою ревность и организовать ей поздравление от нового друга. Промолчим здесь о том, что пришлось вчера рыться в ее телефоне, переписывать контакты и самому звонить музыканту и объяснять, что за хрен с горы его беспокоит. Но произведенный эффект оправдывает, кажется, все самые смелые ожидания. Ей приятно.
Приятно до слез.
А я… Я ничего больше не боюсь. Никаких соперников. Потому что есть только мы, а остальное — не важно.
Анна
Когда соединение обрывается, оборачиваюсь и обнимаю своих друзей. Нет слов, а в душе будто все еще продолжают все внутренности переворачиваться.
— Ань, — Пашка краснеет, — ноутбук тоже тебе. С днем рождения…
— Мне?
— Да. Будешь писать свои заметки для газеты.
— Ох… — Бросаюсь ему на шею и крепко обнимаю. — Спасибо. Но как… Это слишком дорогой подарок. Не нужно было.
— Да брось, — смущается он, когда мои руки соскальзывают вниз. — Давайте теперь поднимем тост за именинницу!
Хватает стакан, передает мне, затем еще один Машке, Диме, берет свой. Ребята переглядываются, возможно, ожидая от меня каких-то признаний. Но я встаю, крепко обхватив стаканчик с пивом, и задыхаюсь от волнения.
И молчу.
Пашка что-то долго говорит, что-то желает, а мне едва удается справиться с головокружением. Все пьют. Делаю вид, что пригубила спиртное. Машка, глядя на меня, качает головой, выпивает свой стакан почти залпом, и пока ее брат берет со стола закуски, меняет его на мой — наполненный до краев.
— Ты чего ничего не ешь? — Спрашивает Суриков, снова разливая пиво.
— Не знаю. Не хочется. Ни колбасы, ни… — Оглядываю стол. — Ни сыра, ни мяса…
— Вот мы тупанули. Надо было для вас с Машей салатиков каких-нибудь прихватить. Или сладкого.
Ловким движением Дима меняет свой пустой стакан на мой, снова наполненный доверху.
— Да ладно, не надо.
Пашка хмурится.
— Слушай, ты так устала с работы, пришла голодная. Давай я сбегаю в магазин?
Пробую отказываться:
— Не надо, все нормально, правда. Там, в холодильнике может… есть чего…
Он идет в коридор, плетусь за ним. Неловко-то как…
— Говори, что купить.
Растерянно топчусь на месте:
— Хочу торт «Наполеон»…
— Правильно, — Пашка уже завязывает шнурки на кедах, — какой праздник без торта. Сейчас сбегаю.
— К пиву самое то, — усмехается Дима из гостиной. — И орехов возьми. Лучше грецких!
