— Ну… А… Ага. — Мычу в сторону бывшего.
Марат обгоняет меня и преграждает путь.
— Анька, а…
Сейчас всеку ему. Вот гад. Сейчас все выскажу. Как он смеет меня так называть? И почему я раньше ему это позволяла?
— Аньк.
Остановилась.
— Что?
— Ты чо, как? Чо трубки у меня не брала?
И как я могла забыть, что этот идиот учится в этом сраном ВУЗе? Угораздило же встретиться.
— Слушай, Марат… — Поправляю спереди платье. Животик еще не заметен, но все равно — втягивать уже не получается. Он тугой, плотный и уже слегка округлый. Вот прям слегка. — Я приходила сюда по делам, а сейчас мне нужно идти.
— Не хочешь, значит, говорить. — Парень складывает руки на груди. — Ну, и лана, чо. Я ж не давлю. Просто хотел узнать, чо и как. Как сама?
Еще немного, и от его туалетной воды меня вывернет наизнанку.
— Нормально, — выдыхаю с шумом, — у меня все нормально.
Он и не думает сдвигаться с места. Обойти, что ли, его?
— Чо сюда приходила? Я уж понял, что не из-за меня.
— Искала одного человека, но не нашла.
— Может, я чо помогу?
Не «чо», а чем. Мы как, вообще, общались раньше? Ах, да. Мы были заняты немного другим. И слава богу, совсем недолгое время. Рядом с таким неандертальцем деградировать можно в два счета.
— Вряд ли. Этот человек учился здесь двадцать лет назад, и даже архив пока не может мне помочь.
— Мм… — Многозначительно кивает Марат. Задумался. И когда я уже хочу, наконец, улизнуть, воспользовавшись тем, что этот бугай завис, он хватает меня за руку и куда-то тащит.
— Эй, полегче!
— Эм… прости. — Ослабляет хватку, но продолжает вести за собой. — Сейчас покажу человека, который может помочь.
Надо же. Может ведь еще и разговаривать нормально.
— Ну, там, чо и как, чо, где и кто. Все знает. — Добавляет Марат, развеивая мои сомнения.
Послушно плетусь следом.
— Федор Асхатович, можно? — Мой сопровождающий заглядывает в один из кабинетов. Читаю табличку: «деканат». Ясненько. — У меня тут девушка к вам с вопросом.
И он буквально впихивает меня внутрь, заходит следом и закрывает дверь.
Вижу перед собой за столом тщедушного старикашку, одетого по моде послевоенных лет. Коротковатые для его роста брючки, хлопковая рубашка, вязаный жилет. Тонкие седые волосинки зачесаны так, чтобы немного прикрыть собой лысину. Морщинистые руки застыли над бумагами. На носу очки на цепочке.
— Чем могу помочь? — Мужчина с интересом разглядывает меня.
Кидаю взволнованный взгляд на Марата, но парень и не думает двигаться с места. Блин, не хочется ничего говорить при свидетелях, но если есть шанс отыскать того молодого человека с фото, стоит попробовать.
Робко подхожу к столу.
— Здравствуйте. — Сажусь на стул напротив. — Дело в том, что двадцать лет назад здесь учился студент по имени Герман. Возможно, на физ-мате. — Называю факультет моей матери. Где же, иначе, они познакомились? — Фамилии его я не знаю. Если вы работали в те годы, то… может, вспомните?
Мужчина тяжело опирается на стол локтями, складывает пальцы обеих рук подушечками пальцев друг к другу.
— Редкое имя. — Он тяжело вздыхает, и я слышу, как за моей спиной вздыхает Марат. — Не помню студентов с таким именем.
— Федор Асхатыч, ну, подумайте еще, — вступает мой бывший.
— Может, вы его узнаете по фото? — Нетвердой рукой достаю из сумки свой паспорт, вытягиваю из него старенькое фото и передаю мужчине.
Тот переворачивает его, долго смотрит и затем облизывает бледно-синие губы:
— Это Герман. Да. Я его узнаю. — Он пристально вглядывается в мои глаза. Точно что-то знает. Будто раздумывает, сказать мне или нет.
— Он здесь учился? Какая у него фамилия?
— Нет. Не учился. — И снова щурится, будто забираясь взглядом прямо в мою черепную коробку в попытках прочитать хоть какие-то мысли.
— Но вы же знаете, кто он? Знаете, да? — Меня уже лихорадит. Чувствую, что могу потерять единственную ниточку, если не разговорю этого старикашку.
Федор Асхатович поправляет три зализанных волосинки на макушке и откидывается на спинку стула.
— Он не был студентом. Герман… здесь преподавал.
Еле передвигаю ногами, кровь стучит в висках, как оголтелый молоток. Не знаю, зачем мне это. Что мне это даст, но чувствую, что успокоюсь только, когда все выясню. Сворачиваю в переулок и наваливаюсь на стену, нужно отдышаться. Герман Новик. Новик. Преподавал в университете после аспирантуры. Не знаю, запрещено в те годы было встречаться со студентками или нет… Но на фото он тоже выглядит юным, молодым, задорным…
Беру себя в руки, делаю медленный вдох, затем выдох, закидываю сумку на плечо и перехожу дорогу. Только один человек может мне помочь, только он найдет мне его адрес. Ускоряю шаг и запрыгиваю в автобус, идущий к центру. Оплачиваю проезд и прижимаю к уху разрывающийся от звонков телефон.
— Да?
— Солнце, все нормально? — Голос подруги встревожен.
— Все хорошо, Маша. А ты уже со мной разговариваешь?
Мне ужасно стыдно, но после того, как Пашка уехал, мне пришлось выслушать от его сестры целую тираду. И не о том, какая я ужасная эгоистка, нет. О том, что не думаю о себе и будущем ребенке. Паша должен знать. Паша должен разделить со мной радость ожидания, помочь справиться с проблемами и поучаствовать. Черт, в главном он уже поучаствовал… Но кто ж знает, как отреагирует на такое известие? И какая в нем для него радость?
— Да, Аня, да. — В трубке становится шумно. — Ты не пришла на работу, все переживают.
— Прости меня. — Сажусь на сидение и прижимаюсь лбом к стеклу. — Не хотела вас подвести. Сейчас перезвоню в кафе и скажу, что скоро буду. Хреновая из меня управляющая, но… возникли неотложные дела.
— Ань, все хорошо?
— Да.
— Может, мне приехать? Скажи, куда.
Понижаю голос до шепота.
— Нет… Маш, я просто съезжу кое-куда, кое-что разузнаю…
— Солнце, — теперь в трубке совсем тихо, и Машкин голос звучит тонко и жалобно, — ты меня прости, если я что-то делаю не так. Просто ты закрылась от нас всех, а я чувствую, что тебе нужна помощь. Прости, что давлю, но… Скажи, что с тобой и малышом все в порядке. Не пугай меня. Иначе, я позвоню брату и сообщу, что тебя нужно спасать.
— Маш, — радуюсь тому, что автобус гудит, как трактор, и меня вряд ли кто слышит из пассажиров, — все нормально, честно. Ты обещала не говорить ему… Так что просто поверь на слово. И дай мне еще немного времени. Ладно?
