— Своим «и?» ты хотел осведомиться не о моих планах с моим супругом, скоро бывшим, а о моих планах с тобой? — спросила она, трогая Тимофея за бугристый бицепс.
Тимофей вздохнул и повернулся к ней спиной. Обхватив его со спины за мощную грудь, Инна прошептала:
— Ну, конечно же, мы будем вместе! Женечка от тебя без ума… И ты любишь его, это даже невооруженным глазом видно. Ему… — Она заколебалась, но потом все же выдала: — Ему нужен такой отец, как ты, Тима…
Она впервые за все время назвала его Тимой.
— Думаешь, ему нужен молодой отец, который, вообще-то, отчим, полностью зависящий от тебя? — проворчал ее любимый.
Легонько впившись ногтями в грудь Тимофея, Инна сказала:
— Конечно, Геннадий обрадуется, если я не буду предъявлять имущественных претензий при нашем неизбежном разводе, но, боюсь, на это он рассчитывать не может, хотя бы из принципа. Да, у меня будет много денег, даже очень много, вернее, очень, очень, очень много. Но разве это что-то меняет?
Наверное, да.
— Эй, не щекочи! Ну пожалуйста!
Инна перестала скрестись о грудь любовника.
— Если пообещаешь не задавать таких глупых вопросов…
— А вот мне профессора в университете говорили, что не бывает глупых вопросов, бывают люди, не умеющие или не желающие давать ответа. Ты к какой категории относишься, Нинка?
Он назвал ее Нинкой, прямо как Геныч — тоже впервые.
Инна поцеловал его в ухо, а потом и слегка укусила.
— Эй, ты что, опять? — Тимофей активно заворочался.
— Понимаю, что эти профессора были жутко умными людьми, хотя, быть может, и не очень, если потчевали вас этими прописными истинами. Но факт остается фактом: я не знаю, что готовит нам будущее. Да, наверное, у нас будут трения из-за моих денег. Из-за моего характера. Из-за моего положения. Из-за моего сына. — Инна сделала паузу и добавила: — Из-за моего возраста… И я не знаю, какие пути решения этих проблем мы найдем. Но, уверяю тебя, Тима, найдем!
Молодой человек, внезапно перевернувшись, подхватил Инну и принялся ее щекотать:
— Только не из-за возраста, Нинка, только не из-за возраста! Тогда уж лучше из-за твоих миллиардов! Шучу!
А потом они снова любили друг друга, и Инна забыла обо всем, что тревожило ее. Понимая, что на следующий день страхи и сомнения вновь вернутся к ней…
Установилась сухая жаркая погода. К концу второй недели Инна ощутила, что жизнь в Зазеркалье начинает решительно надоедать. Даже Женечка как-то спросил:
— Мамочка, а мы в город совсем не поедем?
Ничего вроде бы не изменилось, все было, как и несколько дней назад, но в этом-то была и беда.
Инна поняла: реальный мир меняется, чаще в плохую, реже в хорошую сторону. А вот Зазеркалье всегда остается одним и тем же.
Там всегда чаепитие в пять часов. Всегда. Ну, или в их случае прогулки по заколдованному лесу (оказавшемуся простой подмосковной рощей), путешествие на флотилии (скрипучих катамаранах) к таинственному острову (на котором мириады злобных мошек), игра в «Города», где каждый раз, когда выпадал город на «б», Женечка задорно кричал: «Биарриц».
Да и что бы сказал персональный тренер про такое количество медовых пряников?
С одной стороны, хорошо. С другой — что может быть ужаснее?
— Думаю, скоро. Вот Тима приедет, привезет последнюю информацию…
— Мамочка, а мы тут в тюрьме? — спросил вдруг сын. — Нас сюда папа заточил?
На этот раз Тимофей задержался, и Инна, лишенная мобильного и доступа к Интернету, изрядно волновалась. Наконец ворота раскрылись, и на территорию турбазы въехал темно-синий внедорожник.
Из машины вышел Тимофей, а с соседнего места выпрыгнул Геныч. За ними вкатило несколько черных джипов с охраной мужа. Распахнув руки, он заявил, приближаясь к Женечке:
— Смотри, кто приехал к тебе в гости, сын!
— Крокодил? — спросил Женечка.
Старясь загладить неловкость, Инна предложила супругу мятного чая, вдруг понимая, что ужасно хочет двойного эспрессо, приготовленного в том аппарате, который остался у нее в квартире.
Но пришлось довольствоваться чаем.
— Какие у вас пряники классные! — заявил Геннадий, поглощая один за другим и любуясь закатом. — Ну у вас и райская жизнь!
Инна тактично промолчала, а супруг, дожевав пряник, проинформировал:
— Ну, Нинка, в общем, принимай поздравления! Все прошло быстрее, чем ожидали. Все твои активы теперь официально оформлены на траст. Шуберты теперь их прибрать к рукам не смогут. Вот я и документы привез.
Он поставил перед ней солидных размеров кейс.
— Просмотришь на досуге. Однако твой…
Геныч посмотрел в сторону Тимофея, поодаль возившегося с Долли и Женечкой.
— Твой… гм…
— У тебя вертится на языке — хахаль? — любезно подсказала Инна.
Геннадий рассмеялся:
— Ну, в общем, твой шер ами Тима… Он все время руку на пульсе держал, твои интересы до последнего отстаивал. Следил, чтобы комар и носу не подточил. Отстоял — не подточит!
Геныч похлопал по боку кейса и произнес:
— Ну, и я позаботился уже о том, чтобы эта информация дошла до Шубертов. Они рвут и мечут, но таков удел проигравших. Потому что победитель получает все!
Явно будучи в отличном настроении, супруг затянул, причем весьма фальшиво, знаменитую песню «АББЫ» с тем же названием, при этом снова похлопывая по боку кейса с документацией.
— Им надо остыть, однако они ведь не идиоты. Теперь совершать какие-то криминальные деяния в отношении тебя, меня и моей семьи у них нет причин. Но пару-тройку дней еще тут посидите, а потом можно и в Москву возвращаться.
— Спасибо тебе, Геныч, — сказала Инна.
Но она знала, что должна, нет, просто обязана сказать ему и другое.
Да, обязана.
— Нинка, ты же понимаешь, что я тебе всегда готов помочь. И, обезопасив тебя, обезопасил и самого себя, и свою семью…
Ну да, свою. Потому что ни она сама, ни Женечка его семьей уже не были. Причем давно.
— Как дела у твоей… Инны? — Вопрос прозвучал крайне вымученно и фальшиво, как будто она вела натужную светскую беседу на столь презираемых ей столичных светских раутах.
И словно говорила с шапочным знакомым, к событиям в жизни которого не испытывает ни малейшего интереса и даже толком не помнит, как зовут его жену.
Выходит, его женой была она, а не эта самая… Инна? Право же, гениальное умозаключение!
