— Это мы еще посмотрим. Но даже если и так, кто позволяет вам терроризировать моих сотрудников?! Которые, если уж на то пошло, теперь ваши сотрудники!
Инна заметила, что около нее, точнее, за ее спиной, собралась группка женщин, работниц «Всякой литературной всячины». Им же противостояла внушительная армия людей в темных костюмах — все, как на подбор, мужчины.
Вот она, война полов в действии. Точнее, война полов, которая является частью «войны роз» — между ней и Генычем.
— Посмотрим, как долго они останутся сотрудниками этого журнала, новым хозяином которого является Геннадий Эдуардович, — заметил с издевательскими интонациями юрист, который, как поняла Инна, намеренно желал вывести ее из равновесия и спровоцировать на необдуманные слова, а, не исключено, и на противоправные действия.
— Так долго, покуда исполняются положения их трудовых договоров. На которые перемена владельцев влияния не оказывает, — парировала Инна.
Юрист, блеснув очочками, ответил:
— Ну, это мы посмотрим, потому что этот ваш высоколобый журнал приносит исключительно убытки и абсолютно нерентабелен. А Геннадий Эдуардович, который в отличие от вас является бизнесменом, намерен это изменить. Журналу, а также кооптированному с ним издательству требуется новая концепция, новая стратегия, новое руководство!
Инна, повернувшись к перепуганным сотрудницам, произнесла:
— Все будет обжаловано в судебном порядке. И даю вам свое слово, что никто из вас не потеряет работы.
— Хорошо давать слово, не являясь больше хозяйкой и не неся ответственности! — перебил ее адвокат. — Потому что новое руководство, вне всяких сомнений, полностью изменит направление деятельности этой замшелой лавочки.
Инна вновь повернулась к нему.
— Новое руководство? И кто же, с позволения сказать, им станет? Вряд ли ваш драгоценный Геннадий Эдуардович снизойдет до того, чтобы самолично занять место директора журнала. А для управления, как вы выразились, замшелой лавочкой, тем более для превращения ее из убыточного и нерентабельного дела в прибыльное, вам потребуется тот, кто отлично ориентируется в издательском бизнесе и, более того, знаком со всеми нюансами работы именно этого журнала. Не думаю, что кто-то согласится перейти на вашу сторону…
Мрачные лица, горящие злобой глаза стоявших у нее за спиной сотрудниц, которые боготворили Инну, были красноречивым подтверждением ее слов. Инна знала, что ни одна из них не согласится работать на новое руководство, целью которого станет превращение их пусть и убыточной, но интеллектуальной «Всякой литературной всячины» в прибыльное, но исключительно коммерческое безликое издательство.
— Ну отчего же? — произнес юрист. — Мы уже не только нашли кандидатуру на замену вам, но даже успели подписать с ней контракт!
Инна не поверила собственным глазам, когда увидела, как со стороны мужской фракции, откуда-то сбоку, из двери, вышла отлично знакомая ей женщина, которая была одета в деловой костюм, копировавший ее собственный стиль одежды.
Ее правая рука, Людмила Львовна.
— Добрый день! — произнесла Людмила Львовна, намеренно игнорируя Инну, как будто она была не живым человеком, а предметом интерьера, обращаясь исключительно к сотрудницам. — Итак, мои дорогие, я обещаю, что никто из вас не потеряет работу, если вы все поддержите новый курс нашего хозяина, Геннадия Эдуардовича, и лично меня, нового директора. Потому что вместе с вами мы сможем превратить это убыточное издательство из убыточного и подлежащего немедленной ликвидации журнала во флагман отечественной беллетристики!
Инна, не без восхищения взирая на свою некогда «правую руку», вдруг поняла, что та за годы совместной работы научилась многому, подсмотрев манеры поведения, украв стиль изложения — и теперь без зазрения совести использует это все, наконец дорвавшись до реальной власти.
— Как бы этому флагману не налететь на подводную мину и не пойти со скоростью «Титаника» на дно, — произнесла Инна, вызвав смех некоторых (но далеко не всех!) сотрудниц.
Некоторые, уже забыв о ней, прежнем руководстве, ловили каждое слово и смотрели в рот новому директору.
Людмила Львовна, дернувшись, перевела наконец на нее взор и ледяным тоном отчеканила, явно не желая называть ее по имени-отчеству:
— А вас я попрошу покинуть помещения журнала и не мешать работе! — И, скривившись, выплюнула их кодовую фразу, которой Инна ранее просила ту же самую Людмилу Львовну выпроводить навязчивых посетителей: — Вам пора выпить зеленого чаю!
Инна, смерив ее с ног до головы долгим презрительным взглядом, произнесла:
— Что же, как я вижу, у вас, дорогие мои, наступают новые и, что немаловажно, крайне развеселые времена. Однако я буду бороться — и одержу победу! И тогда…
Она ослепительно улыбнулась Людмиле Львовне, вдруг поняв, что та, несмотря на всю свою показную браваду, ужасно боится:
— И тогда я сама угощу вас зеленым чаем!
Развернувшись и ступая по рассыпавшимся документам с фиолетовыми печатями, Инна покинула стены офиса «Всякой литературной всячины» — все равно в данный момент она не могла ничего поделать, а в кабинет ее никто бы не пустил. Потому как сейчас перевес был на стороне Геныча.
Но это только в данный момент!
Из офиса журнала — теперь уже не своего — Инна отправилась в офис адвоката Догмы, потому что им было что обсудить. По пути, стоя в невыносимых утренних столичных пробках, Инна взвешивала, анализировала, отвергала и отправляла в копилку элементы ведения «войны роз» с Генычем.
Странно, но ведь супруг должен был понимать, что, даже несмотря на то, что ему при помощи наглого обмана удалось лишить ее активов, это будет временной фазой.
Она не сдастся. Она задействует все возможности. Она нанесет ответный удар. Она…
Она победит?
Какой-то лихач подрезал ее, да так, что Инна едва не втемяшилась в ехавшую впереди нее машину. Вцепившись в руль, Инна вдруг поняла, что ведь всего секунду назад все могло закончиться — столь нелепо и глупо.
Причем навсегда.
Сбросив скорость и чувствуя, что ее трясет, Инна задумалась о том, а что, если победит Геныч? Точнее, он уже победил, выиграв битву, но значит ли это, что он одержал победу и во всей «войне роз»?
А что, если да?
Думать об этом не хотелось.
Подъезжая к дому, в котором располагался офис адвоката Догмы, Инна заметила перегородившую дорогу «Скорую помощь». Понимая, что проехать дальше не сможет, она затормозила и, выйдя из автомобиля, поинтересовалась:
— В чем дело? Что-то случилось? Вообще-то мне требуется проехать…
Показалась миловидная женщина в медицинском облачении.
