— Но мне не надо! Не надо, не надо, не надо…
И разрыдалась.
Если бы Тимофей в этот момент прижал ее к себе, она бы, отшвырнув его в сторону, ушла бы и не вернулась. Но он, не предпринимая ни единой попытки снова до нее дотронуться, лишь тихо произнес:
— Детка, но если это так, то почему ты плачешь?
В самом деле, почему?
Мила Иосифовна протянула Инне пачку бумажных платочков и проговорила:
— Мы с Женечкой пока на спортивную площадку сходим. Здесь неподалеку. А вы поговорите, поговорите…
Инна выхватила платочки и принялась остервенело вытаскивать один. Вся пачка полетела на асфальт, Инна нагнулась, Тимофей тоже — и они ударились лбами.
— Детка, тебе больно? Извини, детка!
Больно ли ей? Он что, шутит?
Только тут Инна рассмотрела на скуле молодого человека свежий кровоподтек, которого у него в харчевне точно не было, и, вырывая у него из пальцев пачку платочков, спросила:
— Это что?
Тимофей, тронув кровоподтек, скривился:
— Подарок от рыцаря Угрюмого образа, которого ты на меня натравила. Он решил, что тебя надо защищать. Пришлось его переубеждать в обратном. Но без легкой контузии не обошлось…
Инна легонько дотронулась до кровоподтека и спросила:
— Больно?
И тут же отдернула руку. Она задала Тимофею тот же вопрос, который задал только что он ей.
Тимофей прошептал:
— Детка, это ерунда. Я заслужил, понимаю это… Да, я скот, я тварь, но… Меня нанял твой муж для того, для чего нанял. Ну, чтобы манипулировать тобой и выкрасть документы и электронные носители. И да, я от тебя утаил, что Инна… Ну, вторая Инна, была когда-то, когда я в самом деле работал системным аналитиком в одном из банков, принадлежащем вашему холдингу, моей подругой и без пяти минут женой, пока не решила уйти к твоему Генычу. К твоему реально богатому Генычу. Но… Конечно, он мне заплатил. Ты будешь смеяться, детка…
Он вздохнул и, отведя глаза, добавил:
— Я люблю тебя, детка. По-настоящему. И очень-очень сильно…
Инна в гневе отстранилась. Выпрямилась, не желая слушать этот… этот детский лепет.
Но выпрямилась так быстро и неловко, что они снова ударились лбами.
Да что же это такое! Неужели она никогда… Никогда не избавится от него?
— Что ты сказал? — с трудом произнесла она хрипло.
— Я люблю тебя, — краснея, повторил Тимофей. — Понимаю, что это последнее, что ты хочешь услышать от меня, но…
Если она вообще что-то хотела услышать от него! И Инна не сомневалась: нет, не хотела.
Или все же…
— И ты думаешь, что мне это нужно? — спросила она.
Тимофей, взглянув ей прямо в глаза, произнес:
— Да, детка, думаю, нужно. Именно это тебе и нужно. А что, разве не так?
Задохнувшись от такой небывалой наглости, Инна даже растерялась, явно не зная, что сказать.
И вдруг поняла: а ведь он прав, этот нахальный смазливый обманщик, который моложе ее на восемнадцать, нет, наверное, даже на девятнадцать лет и годился ей в сыновья, прав!
Но дело в том, что у нее уже был сын — Женечка!
Сын-то был, а вот мужчины, с которым она впервые за столько лет сумела почувствовать себя желанной, любимой и счастливой, не было. Возможно, даже не впервые за столько лет, а вообще впервые в жизни.
Разве не так?
Инна расплакалась, и Тимофей привлек ее к себе. Она знала, что не должна поддаваться сиюминутной слабости, должна оттолкнуть его, должна на него накричать…
В самом деле должна?
— Детка, я понимаю, что причинил тебе столько неприятностей. Да, меня нанял твой муж, но это же не значит, что я не мог влюбиться в тебя, детка. Я и влюбился…
Отстранившись от него, Инна, все же найдя в себе силы, спросила:
— Зачем ты мне все это говоришь? Зачем? И для чего ты заявился?
Тимофей грустно посмотрел на нее и ответил:
— Чтобы извиниться, детка. Потому что я вел себя как последний скот. Думаешь, мне было приятно обманывать тебя? Но…
Он замолчал, а Инна мысленно продолжила за него:
«…но мне за это хорошо заплатили». Впрочем, быть может, и не так хорошо, ведь Геныч был жадноват, и этот красавчик заявился, чтобы состричь купоны не только с заказчика, но и с жертвы?
— Ну, извинился! — произнесла Инна, понимая, что надо срочно завершить рандеву со своим прошлым. — А что дальше?
Тимофей, тяжело дыша, произнес:
— Прекрасно понимаю, что извинить то, что я натворил, нельзя. И на твоем месте я бы тоже не поверил. Однако посмотри, что я привез…
Потянувшись, он распахнул заднюю дверцу автомобиля, на котором прибыл, и Инна увидела несколько картонных ящиков, доверху набитых бумагами.
— Чтобы не быть голословным, я привез это. Документы, все до единого, которые я у тебя изъял.
Не веря, Инна все же приблизилась к автомобилю, выудила первый попавшийся документ и убедилась — Тимофей не врал.
— Но это копия! — воскликнула она сердито.
— Да, копия. Оригиналы я, увы, вынужден был отдать. Однако прежде чем сделал это, откопировал все, что было в моем распоряжении. И, что немаловажно, сделал копии всех файлов…
Он молчал, пока Инна быстро перебирала документы.
— Думаешь, у нас есть еще шанс? — робко спросил Тимофей.
Инна резко повернулась и, уставившись на молодого человека, спросила:
— Шанс на что?
Он смущенно смотрел в асфальт, а Инна решила, что, разумеется, заберет документы, а вот никаких дел с Тимофеем иметь не будет.
Потому что это снова могла быть подстава!
Правда, она в данный момент не могла понять, какое преимущество Генычу дало возвращение ей копий документов, но, однажды позволив себя обмануть, она не повторит прежней ошибки.
Хотя вопрос в том: зачем ей вообще копии документов и файлов, если она приняла решение закопать топор войны.
Или…
— Ну, шанс на то, что не сейчас и не в ближайшем будущем, а когда все уляжется… Шанс, что мы снова будем вместе… Господи, детка, я так тебя люблю, я схожу по тебе с ума, я так…
Вдруг раздался дикий крик, вернувший Инну в действительность. Она увидела бежавшую к ней через весь двор Милу Иосифовну.
— Инна Евгеньевна! Инна… — кричала женщина. — Там Женечка… Его увезли…
