Инна ничего тогда на его вопрос не ответила. Но Тимофей, повеселев, заявил, что никуда ее одну не отпустит и что единственная возможность — поехать к нему в холостяцкую берлогу.
Когда они прибыли туда, на пороге их встретила радостным лаем Долли. А с кухни, откуда шел приятный аромат печеного, донесся голос Милы Иосифовны:
— Тимоша, вовремя приехал! Кушать подано!
Тимоша! Инна вдруг подумала о том, что не исключено, между Тимофеем и Милой… что-то было?
А даже если и так — она что, ревнует? Кажется, ревнует.
Мила Иосифовна, увидев ее, чуть не выронила блюдо с пончиками и простонала:
— Милая, хорошая моя! Как все это ужасно, как это кошмарно!
Глядя на нее, Инна поняла: нет, не киллерша. Что же, вторая Инна обвела ее вокруг пальца, заставив подписать соглашение, однако финансовые аспекты ее ничуть не занимали.
Она еще не теряла надежду на то, что тезка сдержит слово — и вызволит Женечку.
Через три мучительных дня Инна поняла, что этого не произойдет. Вторая Инна, заполучив то, что ей требовалось, ничего больше не предпринимала.
Да и как она могла что-то сделать: ведь для того, чтобы снять подозрения с Женечки, ей надо было открыто заявить о своей причастности к убийству Геныча.
От советов адвокатов голова шла кругом — все сводилось к тому, чтобы настаивать на недееспособности мальчика и на психиатрической экспертизе.
И никто не вел речь о том, что Женечка не виновен.
— Я дам интервью ведущим желтым изданиям и заявлю, что Геныча убила я, — сообщила Инна о принятом ею решении. — Проведу в тюрьме несколько лет…
Мила ахнула, а Тимофей заявил:
— Об этом не может быть и речи! Во-первых, несколькими годами не отделаешься. Во-вторых, тебе элементарно не поверят…
— Тогда что? — крикнула Инна, чувствуя, что сил у нее больше не осталось. — Что ты предлагаешь?
— Предлагаю вывести на чистую воду истинную убийцу — Олесю, которая, если ее прижать, сдаст с потрохами заказчицу — вторую Инну.
— Ты сам понимаешь, что это нереально! — ответила Инна. — Если эта Олеся, будем уж называть ее так, профессионал, то она давно уже покинула не только Москву, но наверняка и Россию. Нам ее ни за что не найти.
— Без посторонней помощи — не найти, ты права, — кивнул Тимофей. — Но я знаю тех, кто, не исключено, сможет оказать нам содействие.
Инна откинулась на спинку стула и с вызовом спросила:
— И кто же это?
Инна смотрела на братьев Шуберт, находившихся в конференц-зале их центрального офиса в Москва-Сити: младшего плешивого Генриха и старшего патлатого Адольфа.
Ну да, как и тогда, тридцать лет назад, ей требовался кто-то, кто бы смог помочь. Некто могущественный, влиятельный, наводящий страх. Тогда это был Григорий Ильич. А теперь…
Теперь это были братья Шуберт!
Странно, но стоило только позвонить в приемную их холдинга, представиться и попросить братьев Шуберт о личной встрече, как ей перезвонили через несколько минут и сообщили, что ее ждут.
На встречу Инна отправилась одна. Похоже, Тимофей был прав: терять ей было уже нечего, так как она все потеряла, отчего же не рискнуть?
— Примите наши самые искренние соболезнования, — произнес Адольф.
А Генрих добавил, уставившись на нее выпуклыми водянистыми глазами:
— Мы имеем в виду смерть вашего мужа и арест вашего сына.
Возникла неловкая пауза, а старший брат мягко произнес:
— Так чем мы можем быть вам полезны?
Инна, посмотрев сначала на одного, а потом на другого, ответила:
— Не только вы мне, но и я вам.
— Неужели? — Тонкие брови Адольфа изогнулись дугой, а Генрих пожевал губами.
Инна, чувствуя, что внутри ее от страха все заледенело, сказала:
— Именно так. Иначе бы вы не приняли меня, да так быстро. Вы разве часто принимаете посетителей с улицы, которые хотят переговорить с вами?
Братья переглянулись, и Инна поняла, что попала в точку. Ее здесь, похоже, ждали.
— Думаю, вам уже известно, что мой покойный супруг использовал ваше доброе имя в своих низменных целях, однако позвольте мне изложить всю эту запутанную историю в хронологическом порядке…
Четкими короткими предложениями, не вдаваясь в ненужные подробности, но и не упуская важных деталей, Инна изложила то, что ей было известно. Когда она, завершив повествование, отпила из стоявшего перед ней бокала минеральной воды, Генрих произнес:
— Невероятная история!
А его брат Адольф добавил:
— Да, ты прав, я бы даже сказал, крайне невероятная, но, что еще невероятнее, очень смахивающая на правду.
Они снова переглянулись, и старший брат, встав и пройдясь по конференц-залу, спросил:
— Но что вы хотите от нас, Инна Евгеньевна?
Инна усмехнулась и, глядя прямо в глаза брату младшему, ответила:
— А что вы сами хотите? Думаю, холдинг моего покойного мужа для многих является теперь лакомым кусочком. И не только для его боевой подруги и моей тезки Инны…
Второй Инны.
— И вы можете заполучить его быстро и без особых проблем и материальных затрат, если сможете прижать к ногтю мою тезку Инну. Это можно сделать разными способами, однако наиболее действенный: уличить ее в организации убийства моего супруга. Чтобы не нести ответственности, она будет готова на все. Ради себя и своего сына.
Да, материнская любовь — страшная сила, даже если мать — организатор и идейный вдохновитель убийства.
Она замолчала, а братья Шуберт снова переглянулись.
— Вероятно, вы правы, Инна Евгеньевна. Благодарим вас за столь интересный рассказ и высказанное нам доверие, однако боюсь…
Младший брат явно колебался, а вот старший, подняв руку и прервав его, сказал:
— Но ведь эта, как ее зовут, Олеся, наверняка испарилась. Быть может, она даже мертва…
Инна покачала головой.
— Но если и жива, то найти ее решительно невозможно! Она может быть где угодно, тем более что не известно ни ее настоящее имя, ни даже внешность…
— У меня есть образцы ее отпечатков пальцев — все же она была воспитательницей моего сына и торчала у нас дома. И даже имеются образцы ДНК — волосы, к примеру. Так что опознать ее потом, несмотря на иное имя и измененную внешность, будет реально.
Адольф, заложив за большое вампирье ухо прядь седых длинных волос, сказал:
— Но сначала ведь надо ее найти. А потом убедить дать показания. А потом убедить вашу тезку Инну проявить благоразумие и уступить нам по сходной цене если не весь холдинг вашего покойного супруга, то во всяком случае его самые лакомые кусочки…
