– В том, что мы не знаем, как переносится эта болезнь. Если не устранить причину возникновения, то можно бесконечно лечить людей.
– Виноваты блохи, – я пожал плечами.
– Блохи? – король выглядел удивленным. Он несколько растерянно осмотрел свою комнату, задерживая взгляд на пушистых шкурах на полу. А потом перевел взгляд на лекарей.
– Верно. У вас же как-то травят крыс? Нужно этим озаботиться. Я думаю, понятно, что все, где могут спрятаться блохи, необходимо сжечь? Кроме того, тела больных необходимо держать в чистоте. Постоянно обмывать. Вы правильно сделали, что запретили вход и выход из столицы. И то, что тела сжигаете, тоже правильно. Нужно тщательно следить, чтобы нигде не осталось незамеченного погибшего. Дома с больными необходимо проверять и держать в чистоте.
Лекари оживились, хотя я и видел сомнение, написанное у них на лицах. Они явно не были уверены, что я сказал правду. Мне главное, чтобы поверил король, а остальное неважно. К счастью, Райнер давно научился мне доверять, поэтому не стал сомневаться.
Он тут же обратил все свое внимание на лекарей. Вскоре во все стороны помчались гонцы, унося с собой рецепт лекарства и некоторые весьма редкие ингредиенты, которые можно было приобрести только в столице. Правда, перед этим им пришлось пройти некоторые процедуры, исключающие то, что они вынесут болезнь из столицы.
Я был доволен, что в этот раз мне не пришлось все делать самому. Нет, я, конечно, ходил по замку короля, поднимая на ноги богатых бездельников, многие из которых уже готовились к загробной жизни.
Слуги буквально выдраили весь замок. Шкуры сжигать не стали (не понимаю их любви к ним совершенно). Лекари окуривали их какими-то травами, отдаленно похожими на полынь. После этого дыма все блохи погибали.
Вскоре вся Дея пахла этим дымом. Люди окуривали не только шкуры, но и дома. Они стали носить пучки этой не слишком приятно пахнущей травы на шеях. Ею застилали полы в домах. Клали ее в постели. Лекари рекомендовали заваривать ее и промывать тела и волосы.
Мне кажется, вскоре все блохи, которые только могли после такой атаки передвигаться, поспешно покинули столицу. Вскоре мне стало казаться, что я и сам весь пропах этим запахом.
Вылечить богатых замковых наследников было не так уж и трудно. Все происходило просто и стандартно. Я приходил, бросал плетение, наблюдал за больным пару минут и уходил к следующему.
Именно поэтому я решил, что выживаемость хотя бы в столице можно увеличить. У лекарей я получил списки тех, кто не поддается лечению по каким-то неясным причинам. Такими были как минимум три человека из десяти заболевших. В чем причина того, что лекарство им не помогает, лекари не знали. Я тоже, до тех пор, пока не увидел таких людей своими глазами. Всё дело было в слишком слабом организме.
Ослабленный организм попросту не справлялся с болезнью, даже несмотря на лекарство. В зону риска попадали недавно родившие женщины, переболевшие не так давно чем-то тяжелым, имеющие какие-либо хронические заболевания, долгое время по какой-то причине голодавшие. Я не знаю, реагировала ли чума в моем прошлом мире на подобное. В этом же ослабленных людей она убивала быстро и со стопроцентной вероятностью, невзирая на лечение.
Вот лечением таких людей я и занялся. В группе риска оказалось много женщин и детей. Мне выделили одного лекаря и список с номерами домов, в которых находились безнадежные больные.
Скажу вам прямо, в те дни я повидал столько горя и отчаяния, сколько не видел во время войны с Зачари. Эмоции пробивались через все мои барьеры.
Иногда мы не успевали. Часто в такие моменты я видел ненависть, горящую в глазах тех, кто потерял близкого человека. На меня кидались, бросали камнями, пытались выцарапать глаза. Люди страдали, и им нужен был объект, на который можно было выплеснуть свое горе и ненависть к несправедливости. И закутанный в черный балахон маг, который слишком долго шел и не успел, казался им идеальной кандидатурой.
После первого такого инцидента, когда на меня бросилась с криками безутешная мать, Райнер приставил ко мне охрану.
Горечь от жженой травы оседала на языке, заставляя постоянно сплевывать и морщиться. Кажется, я навсегда запомню этот вкус и запах. Они настолько переплелись в моем сознании со страданием, болью и обезображенными гниющими ранами, что долго еще будут ассоциироваться с болезнью и смертью.
После того, как мы отбили столицу, я засобирался домой. Мы ведь так и не узнали, откуда пришла болезнь. Хотя у короля и была мысль, что больной мог прийти с караваном. Всё-таки Дея – столица. Сюда стекаются со всего королевства и не только.
Дома было все спокойно. Подозреваю, что эпидемия просто не добралась до нас. Но на всякий случай я рассказал о том, что произошло в столице, и предупредил всех, чтобы были бдительными. При любом подозрительном заболевании или смерти тут же звали меня. У себя я не собирался осторожничать – надо будет, и порталом воспользуюсь.
Иногда от глав городов или от управляющих в замках прилетали птицы с тревожной информацией о заболевших людях. Естественно, я тут же срывался с места, где бы ни был, и мчался туда, понимая, что эта болезнь похожа на лесной пожар. Благо все вызовы оказались ложными. Но это не помешало мне издать что-то вроде закона о чистоте. Людям вменялось содержать в чистоте свою одежду и тело. Никакой живности на теле быть не должно.
Конечно, никто не ходил и не проверял, но я очень быстро приучил мыться свое окружение. Если я, например, приезжал в город, а глава нестерпимо вонял немытым телом, то я просто отказывался с ним говорить до тех пор, пока он не приведет себя в порядок.
Многие ворчали и не желали «заниматься глупостями». Их даже не впечатляли мои рассказы о болезни и о том, что она делает с людскими телами. Что поделать, это в природе человека, относиться слегка беспечно к некоторым вещам до тех пор, пока не испытают все на своей шкуре. Я уверен, им хватило бы одного взгляда на больного, чтобы понять, насколько все серьезно. Но с ними работал принцип: со мной такого точно никогда не случится, так зачем напрягаться?
Ради профилактики и у нас начали жечь траву, протирать ею тела и мыть голову.
Я запретил просто так пускать в мои земли посторонних. Пришедшие обязаны были отсидеть в своеобразном стационаре в течение месяца. Если в герцогство прибывали торговцы (бывало и такое), то их товар тщательным образом просматривался. Подозрительных больных я осматривал сам.
С приходом осени я не стал ослаблять внимание, понимая, что все еще гуляющая по королевству эпидемия, с которой постепенно справлялись, не отступит с приходом холодов.
Я даже не помышлял о том, чтобы уйти с группой в горы на поиски золота. Я той же блохой скакал по землям, тщательно следя за происходящим.
В промежутках между посещениями городов, замков и строившихся крепостей я работал над порталом. Уходить из королевства для того, чтобы закрыть какой-нибудь прокол, я не рисковал. Мало ли меня что-нибудь задержит. И как это обычно бывает, в мое отсутствие обязательно что-нибудь случится. Например, мимо пограничников проскочит какой-нибудь индивид, решивший навестить свою старенькую бабушку. И по закону подлости этот горячо любимый внук окажется заболевшим.
