– А я так и сказал, – отрезал Корд. – И вообще, если тебя не устраивают знаки внимания от старших по званию, иди и верти ляжками где-нибудь еще.
– Все вы, мужики, одинаковы.
– Можно подумать, вы, бабы, разные. К слову, – добавил он, когда она уже повернулась, чтобы идти, – если с Хруста снять штаны, окажется, что он вовсе даже не баба, по недосмотру отрастившая усы.
– Фу, какая гадость! – Однако она остановилась на ступеньках лестницы, ведущей вниз, на главную палубу, и внимательно взглянула на сержанта. – Ты это серьезно?
– Я в таких вопросах врать не стану.
Он смотрел Масан Гилани вслед, пока та, демонстративно качая бедрами, шла по палубе туда, где играли в кости Бальзам с его взводом. Пока что, похоже, в выигрыше был только Хруст. Надо полагать, его заманивают, чтобы раздеть дочиста. Хотя идиотам, как известно, неприлично везет.
В любом случае идея, что Масан Гилани может из всех достаться именно Хрусту, была слишком заразительной, чтобы дать ей пропасть. Раз уж приличные люди наподобие сержанта Шнура ее не интересуют, пусть забирает себе сапера и все, что идет с ним в придачу. Это точно, поклоняться тебе он будет. В том числе станет боготворить мокрóту, которую ты сплевываешь по утрам, и то, как очаровательно сморкаешься перед боем. Подожди, я еще Осколку обо всем расскажу. И Эброну. И Хромому. Мы с ребятами ставки будем делать. Сколько пройдет времени, прежде чем она от него с воплями убежит, а он будет скакать за ней следом, стуча коленками.
На палубу вскарабкался Эброн.
– Эй, сержант, ты чего такой довольный?
– Потом расскажу. Что, наигрался уже?
– Хруст все выигрывает и выигрывает.
– Еще не взялись за свои штучки?
– Мы попытались, сержант, еще с полколокола назад. Но этому болвану прет по-сумасшедшему.
– Серьезно? Он, случайно, сам не маг или что-то в таком роде?
– Боги, как раз наоборот! С ним никакая магия не работает – я и на него самого пытался накладывать, и на костяшки, и на череп. Эти самые Моттские ополченцы, видишь ли, как раз за магами и охотились. Главмаршал такой, главмаршал сякой – если Хруст действительно один из братьев Валунов, так ведь о них легенды ходят!
– Хочешь сказать, Эброн, мы сукина сына недооценили?
Взводный маг помрачнел:
– Как минимум на триста имперских джакат, сержант.
Худовы яйца, может статься, Масан Гилани роль царицы мира придется вполне по душе.
– Так что ты мне там обещал рассказать, сержант?
– А, проехали.
Стоя на полубаке «Пенного волка», Шурк Элаль внимательно, оценивающе наблюдала за «Бессмертной благодарностью», шедшей в пяти корпусах впереди. Быстро, на всех парусах. Ее кораблем сейчас управлял Скорген Кабан и будет управлять до самого устья реки Летер. Пока что он никак не опозорился – и, что самое важное, не опозорил Шурк.
Такой расклад ее не сказать, чтобы совсем устраивал, однако платили малазанцы очень уж хорошо. Доброе золото, полный сундук которого ей в грядущие дни, а также, вероятно, месяцы и годы, вовсе даже не помешает.
Еще одно вторжение в Летерийскую империю, и, похоже, ничуть не лучше предыдущего, хотя напрямую и не сравнить. Означает ли эта череда знамений закат некогда великой цивилизации? Сперва завоевание варварами тисте эдур, а теперь – затяжная война, которая вполне может истощить страну, оставив от нее лишь обескровленный труп.
Хотя, не исключено, брошенные на произвол судьбы несчастные «морпехи» – что бы там ни означало это слово, короче, солдаты – уже раскатаны в блин и сейчас потихоньку смешиваются с перегноем. Такое тоже вполне возможно, хотя Шурк, которую в подробности кампании не посвящали, понятия не имела, как именно обстоят дела.
В любом случае сейчас она стояла на полубаке, возвращаясь наконец в Летерас… быть может, чтобы стать свидетелем очередного завоевания. Свидетелем – да будет тебе, дорогая моя Шурк, твоя роль значительно важнее свидетельской. Ты вроде как приведешь врага прямо к причалам. Как ты думаешь, прибавит оно тебе славы? Сколько еще проклятий призовет на твою голову?
– Существует ритуал, – послышался голос у нее за спиной.
Шурк обернулась. Тот странный старик в грязных одеяниях с совершенно незапоминающимся лицом. Жрец.
– Банашар, не так ли?
Он кивнул.
– Могу я побыть с вами, капитан?
– Как вам заблагорассудится, только в настоящее время я не капитан. Просто пассажир, если угодно, гость.
– Как и я сам, – подтвердил он. – Я только что упомянул, что существует ритуал.
– Какой именно?
– Способный отыскать вашу душу и вернуть ее в тело – он разрушит проклятие, и вы снова будете живы.
– Уже слишком поздно, даже если бы мне вдруг этого захотелось, Банашар.
Он изумленно поднял брови.
– Вы не мечтаете снова стать живой?
– А я должна?
– Я, вероятно, последний оставшийся в живых Высший Жрец Д’рек, Червя Осени. Олицетворявшей старость, умирание и смерть. Всепожирающую землю, что приемлет плоть и кости, огонь, оставляющий после себя лишь пепел…
– А, да, достаточно, я вполне улавливаю связь.
– Я осознаю, и, вероятно, лучше многих других, извечную напряженность между живыми и мертвыми, горечь того часа, который рано или поздно настигнет всех нас и каждого из нас…
– Вы всегда разговариваете такими вот пассажами?
Он отвел взгляд.
– Нет. Я лишь стараюсь воскресить свою веру…
– Клянусь Плитками, Банашар, будет лучше, если вы не станете меня смешить. Умоляю, не надо.
– Смешить вас? А, понимаю, каламбур получился. Непреднамеренный…
– Будет вам врать.
Банашар принужденно улыбнулся – но это было приятней, чем мрачное смирение, написанное у него на лице мгновением раньше.
– Итак, Шурк Элаль, почему же вы не хотите снова стать живой?
– Сейчас я не старею, так? Остаюсь такой же, как и есть, столь же привлекательной…
– Внешне – да.
– А внутрь мне, Банашар, вы заглянуть не удосужились?
– Я не позволил бы себе подобного без вашего разрешения.
– Я его даю. Копайте, Высший Жрец.
Он вперил в нее глаза, потом его взгляд постепенно потерял осмысленность. Прошло какое-то мгновение, жрец побледнел, моргнул и отступил на шаг.
– Нижние боги, что это?
– Понятия не имею, что вы имеете в виду, сударь.
– Там… корни… пронизывающие вас насквозь. Артерии, вены, тончайшие капилляры – и они живые.
