– Это мой утулу – как мне сказали, рано или поздно он завладеет всем телом. Его аппетиты, – она усмехнулась, – безграничны. Хотя я и научилась ими управлять, по крайней мере, отчасти. Но у него имеется собственный характер, ведь так?
– Вы мертвы – и в то же время не мертвы, уже нет. Однако то, что живет внутри вас, Шурк Элаль, то, что завладело вашим телом, – чужеродно! Это паразит!
– Всяко получше блох.
Он лишь разинул рот. Шурк вскоре надоело наблюдать, как в нем нарастает тревога.
– Странник забери ваши ритуалы. Меня вполне устраивает то, какая я есть, или, во всяком случае, какой буду, когда меня хорошенько почистят и снова начинят пряностями.
– Умоляю вас, достаточно.
– К вашим услугам. Хотите обсудить что-нибудь еще? Сказать по правде, у меня не так много времени, чтобы тратить его на высших жрецов. Можно подумать, святость заключается в кричащих одеждах и самодовольном невежестве. Дайте мне жреца, который умеет танцевать, и я готова какое-то время наслаждаться его присутствием. В противном случае…
Он поклонился:
– Прошу меня извинить.
– Забудьте о воскрешении собственной веры, Банашар, и попробуйте найти себе ритуал, более подходящий для жизни!
Он стал отступать и едва не столкнулся с адъюнктом Тавор и ее бессменным телохранителем, Лостарой Йил. Отвесил еще один торопливый поклон – и заспешил вниз по ступенькам.
Адъюнкт строго взглянула на Шурк Элаль:
– Похоже, капитан, вы дурно влияете на остальных пассажиров.
– Меня это мало волнует, адъюнкт. От меня было бы больше пользы на мостике собственного корабля.
– Вы не уверены в своем старпоме?
– Подумаешь, всего лишь неполный комплект причиндалов. Разве это причина для неуверенности?
Лостара Йил громко фыркнула, потом сделала вид, что не заметила, как адъюнкт бросила на нее предупреждающий взгляд.
– У меня к вам много вопросов, капитан, – сказала Тавор. – Особенно теперь, когда мы приближаемся к Летерасу. И, разумеется, ваши ответы будут для меня очень важны.
– Отправившись сразу в столицу, – отрезала Шурк Элаль, – вы поступили слишком смело.
– Я сказала – ответы, а не советы.
Шурк Элаль пожала плечами.
– У меня был дядюшка, которому вздумалось покинуть Летерас и жить с мекросами. Тоже не любил прислушиваться к советам. Так вот, он уехал, а потом, не так уж и давно, в гавань зашел мекросский корабль с одного из плавучих городов к югу от Пилотта. Вот эти мекросы и рассказали, как соседний город был уничтожен ледяной горой и исчез без следа – даже обломков почти не осталось, никто не выжил. Скорее всего, сразу на дно ушел. Так вот, моему дядюшке в этом самом городе и посчастливилось жить.
– Стало быть, дядюшка преподал вам важный урок, – сказала Лостара Йил столь сухо, что в ее тоне трудно было не заподозрить насмешку.
– В самом деле?
– Да. Люди, которые для себя что-то решили, никогда не слушают советов – особенно тех, которые идут вразрез с их решением.
– Неплохо сказано, – улыбнулась Шурк Элаль татуированной девушке. – И это так утомляет, верно?
– Если вы обе уже закончили со своими толстыми намеками, – перебила их Тавор, – я хотела бы расспросить капитана о летерийской тайной полиции – Патриотистах.
– Что ж, – вздохнула Шурк Элаль, – только это не слишком-то веселая тема. Совсем даже не веселая.
– А мне и не до веселья, – возразила Тавор.
Чтобы в том убедиться, подумала Шурк Элаль, одного только взгляда достаточно.
Во главе колонны из двенадцати самых проверенных стражников Вечного дома Сиррин поднялся на холм Кравос, оставив западную стену Летераса в двух тысячах шагов позади. Шатры Императорской бригады занимали доминирующее положение в центре лагеря, вокруг были разбросаны палатки вспомогательных рот и не столь титулованных бригад. Впрочем, лагерь тисте эдур, чуть в стороне к северу от остальных, тоже заметно выделялся – минимум две, а то и три тысячи проклятых дикарей, подумал Сиррин.
На самой вершине холма стояли с полдесятка летерийских офицеров, а также группа тисте эдур с Ханради Кхалагом во главе. Вынув свиток, Сиррин объявил бывшему вождю:
– Я прибыл с приказом от канцлера.
Ханради Кхалаг, без какого-либо выражения на лице, взял свиток у него из рук и передал одному из помощников, даже не глянув на него.
Сиррин нахмурился:
– Приказы такого уровня…
– Я не читаю по-летерийски, – пояснил Ханради.
– Если вам угодно, я мог бы перевести…
– У меня есть кому это сделать, финадд. – Ханради Кхалаг обратил взгляд на офицеров Императорской бригады. – С этого момента, – объявил он, – эдур будут самостоятельно патрулировать границы своего лагеря. Смотр летерийских шлюх окончен, ваши сутенеры в погонах могут поискать себе другое место для заработка.
Командующий эдур во главе своих воинов покинул вершину холма. Сиррин некоторое время глядел им вслед, пока не убедился, что возвращаться они не собираются. Тогда он извлек второй свиток и подошел к преде Императорской бригады.
– Это, – объявил он, – еще один приказ от канцлера.
Преда был ветераном – не только боевым, но и придворным. Коротко кивнув, он принял свиток.
– Финадд, – спросил он, – встанет ли канцлер лично во главе войск, когда настанет время битвы?
– Полагаю, что нет, преда.
– Это может породить определенные сложности.
– В некоторых вопросах его здесь представляю я. Что касается всего остального, изучив свиток, вы обнаружите, что с точки зрения боевого управления вам предоставлена значительная свобода.
– Но что, если Ханради откажется подчиняться моим приказам?
– Полагаю, с этим проблем не возникнет, – ответил Сиррин.
Он смотрел на преду, обдумывающего его слова, и в какой-то момент ему показалось, что глаза у того чуть расширились.
– Финадд, – произнес наконец командующий.
– Да, преда?
– Как дела у канцлера в настоящий момент?
– Великолепно!
– А… в перспективе?
– Он с оптимизмом смотрит в будущее, преда.
– Очень хорошо. Благодарю вас, финадд.
Сирин отсалютовал.
– Прошу разрешения покинуть вас, преда. Я хотел бы озаботиться устройством собственного лагеря.
– Разместите его поближе к холму, финадд. Я буду командовать битвой отсюда… и хотел бы иметь вас под рукой.
– Но здесь почти нет места, преда…
– Я разрешаю вам переместить тех моих солдат, которых вам будет угодно, финадд.
