Чародей обернулся и окинул его взглядом – сверкающим, полубезумным, иными словами, совершенно для себя обычным.
– Отнюдь. Даже наоборот.
– Это еще как?
– Мне пришлось сильно напрячься, значительно сильней, чем когда-либо ранее. В результате я сделался… ощутимо малоприятней.
– Да ладно тебе.
– Можно подумать, Вал, тебя это впечатлило.
– Единственное, что я знаю, – сказал сапер, поднимаясь на ноги, – когда тебя размажут в лепешку, останусь только я и мой запас «ругани». И меня это вполне устраивает.
– Только не вздумай разорвать меня на части, Вал.
– Даже если тебя к тому моменту уже прикончат?
– Особенно в этом случае, поскольку меня никто не прикончит, разумеется. Ты просто сам себя в этом убедишь, потому что тебе так удобней, потому что тогда тебе уже ничего не помешает швырять свои проклятые «ругани», пока ты не окажешься посреди Худом проклятой воронки размером с Худом проклятую лигу!
Под конец фразы он даже более или менее сорвался на визг.
Вал не перестал щуриться.
– И вовсе незачем так нервничать, – сказал он наконец обиженным тоном, потом повернулся и подошел к своему арбалету, к дорогой своей баллисте. И негромко добавил: – Похоже, будет так весело, что я просто жду не дождусь.
– Вал!
– Что еще?
– Кто-то приближается!
– Откуда? – уточнил сапер, поспешно заряжая «ругань» в арбалет.
– Ха-ха. С юга, разумеется, и смотри не обоссысь.
– Я так и знал, – кивнул Вал, становясь рядом с чародеем.
Она предпочла остаться собой, не пользуясь формой одиночницы. Это потребуется позднее. Просто шла пешком по равнине, через высокую луговую траву. На гребне холма впереди стояли двое. Один – призрак, хотя, быть может, не просто призрак. Другой – маг, и, несомненно, не просто маг.
В мыслях Менандор занозой шевельнулось беспокойство. Но быстро исчезло. Если Руд Элаль избрал этих двоих себе в союзники, она не станет возражать. Так же, как и против тисте эдура и того, которого зовут Онрак Разбитый. Все это… осложнения, однако ей ведь с ними не одной разбираться, правда?
Двое мужчин смотрели на нее, пока она поднималась по пологому склону им навстречу. Один обнимал что-то вроде необычного арбалета. Другой играл с горсткой шлифованных камешков у себя на ладони, словно никак не мог решить, какой ему больше нравится.
Болваны. Идиоты.
И скоро оба обратятся в прах.
Поднявшись на вершину холма, она смерила обоих самым уничтожающим из своих взглядов.
– На вас без слез смотреть нельзя. Что вы тут делаете – вы хоть понимаете, кто на подходе? Знаете, что они явятся с юга? Так что первыми, кого они увидят, будете вы двое. И, соответственно, первыми, кого они убьют.
Высокий и темнокожий, полуобернувшись, ответил:
– Сюда идет твой сын, Менандор. И с ним Улшун Прал. – Он вдруг нахмурился. – Знакомая походка… Как же я раньше-то не замечал?
Походка? Знакомая походка? Да он точно рехнулся.
– Это я их позвала, – ответила она, скрестив на груди руки. – Нужно готовиться к битве.
Низенький, хмыкнув, отозвался:
– Нам здесь никого больше не нужно. Если намерены драться, поищите себе другое место.
– Хочешь, чтобы я твою башку руками раздавила, словно яйцо? – прошипела Менандор.
– Вряд ли выйдет, – негромко пробормотал чародей. – Там у него ухватиться не за что, всякий раз выскальзывает.
Тот, что с арбалетом, одарил ее широчайшей улыбкой.
– Уверяю, – сказала Менандор, – быть с вами рядом у меня нет ни малейшего желания, а вот оказаться неподалеку, чтобы взглянуть, как вы сдохнете, словно псы, я бы не отказалась.
– Почему ты решила, что мы именно так и сдохнем? – поинтересовался волшебник, который теперь внимательно изучал один определенный камешек, рассматривая его на просвет, словно он был драгоценным, хотя Менандор прекрасно видела, что это не так. Обычный камешек, даже и не прозрачный.
– Чем это ты так занят? – спросила она.
Он бросил на нее косой взгляд, быстро сжал камешек в ладони и спрятал за спину:
– Ничем особенным. Что тут такого? И вообще, это я тебе вопрос задал.
– Можно подумать, я обязана тебе отвечать, – фыркнула она.
Руд Элаль и Улшун Прал подошли и остановились в нескольких шагах позади чародея и его товарища.
Менандор увидела на лице у сына суровое выражение. Могла ли я еще на что-то надеяться? Нет. Не сейчас.
– Возлюбленный сын мой…
– Финнэст меня не интересует, – перебил ее Руд Элаль. – Я не стану сражаться рядом с тобой.
Она вытаращила на него глаза, в которых быстро закипала ярость:
– Но ты обязан! Я одна с двумя не справлюсь…
– У тебя есть новые союзники, – сказал Руд Элаль. – Эти двое, которые уже охраняют подступы…
– Эти вот безмозглые болваны? Сын мой, ты обрекаешь меня на гибель.
Руд Элаль выпрямился:
– Я увожу отсюда своих имассов, матушка. Это единственное, что для меня сейчас важно…
– Важней жизни собственной матери?
– Важней той драки, в которую она ввязалась по собственной воле, – отрезал он. – Эта схватка – эта ваша вражда – они не мои. Все это ваше! И всегда было ваше! Я не желаю иметь с этим ничего общего.
Менандор отшатнулась под напором сыновней ярости. Постаралась поймать глазами его взгляд, не сумела и отвернулась.
– Хорошо же, – прошептала она. – Тогда уходи, сын мой, забирай избранный тобой народ – и уходи!
Но когда Руд Элаль кивнул и повернулся, чтобы идти, заговорила снова, и голос ее был тверже, чем до сих пор:
– Но не его!
Резко обернувшись, Руд Элаль увидел, что она показывает на имасса рядом с ним.
На Улшуна Прала.
Он нахмурился.
– Что? Я не могу…
– Совершенно верно, сын мой, не можешь. Улшун Прал должен остаться. Здесь.
– Я не позволю…
Вождь бентрактов протянул руку, чтобы остановить Руда Элаля, который был уже готов обратиться в дракона, чтобы вступить в схватку с собственной матерью.
Менандор ждала, внешне совершенно спокойная, хотя сердце чуть не выскакивало сейчас у нее из груди.
– Она права, – сказал Улшун Прал. – Я должен остаться.
– Но почему?
– Из-за тайны, которой я владею. Тайны, которой все они жаждут обладать. Если я отправлюсь с вами, они от нас не отстанут. Понимаешь? Поэтому умоляю тебя – уведи мой народ отсюда в безопасное место! Уведи их, Руд Элаль, и как можно быстрей!
