Точно так же, как раскритиковал вот эту самую заклинательницу, эдур, и по той же самой причине.
Потому что сам неспособен пройти этим путем.
Удинаас мягко забрал свою руку у Кубышки, потом достал висящее у него за спиной имасское копье. Подошел к Сэрен Педак. Вложил копье ей в руки, не обращая внимания на изумленно вздернутые брови, на замешательство во взгляде.
Да, аквитор, если ты захочешь помочь Фиру Сэнгару – а я полагаю, ты захочешь, – тебе оно нужней, чем мне.
Я-то собираюсь кинуться прочь.
Силкас Руин обнажил оба меча, вонзил их в почву перед собой. И принялся затягивать всевозможные застежки и ремни на доспехах.
Верно, какой смысл ломиться напролом безо всякой подготовки? Тебе придется двигаться быстро, Силкас Руин, правда? И очень даже быстро.
Он почувствовал, что рот его совсем сухой.
Сухой, как жалкий труп у его ног.
Сэрен Педак схватила его за руку.
– Удинаас, – прошептала она.
Он высвободился.
– Поступай как должно, аквитор.
Наш великий поход, год за годом, в течение которых мы только и делали, что переставляли ноги, подходит к концу.
Итак, пусть прольется кровь. Поприветствуем неизбежное.
Кто из нас, когда все закончится, выберется на сушу из багрового моря?
Руд Элаль, сын мой, я опасаюсь за тебя.
Три точки в небесах над южными холмами. Тот, которого звали Вал, обернувшись вполоборота, сощурился на Улшуна Прала, потом сказал:
– Давайте-ка в пещеру. И не отходите далеко от Онрака Разбитого. И Трулла Сэнгара.
Улшун Прал улыбнулся.
Солдат нахмурился:
– Бен, этот болван не понимает малазанского. – Он ткнул пальцем в сторону каменной россыпи. – Туда! Онрак и Трулл! Туда, бегом!
Высокий фыркнул:
– Вал, хватит уже. Болван прекрасно тебя понимает.
– Тогда почему не слушается?
– Откуда я знаю?
Улшун задержался еще на мгновение, запоминая лица обоих, чтобы смерть не смогла забрать себе все. Он надеялся, что и они сейчас делают для него то же самое, хотя, конечно, они могут не осознавать ни в чем заключается дар, ни даже того, что они сейчас его дарят.
Имассам известно много истин, которые для тех, кого они могут во всех смыслах считать своими детьми, уже утеряны. Увы, это не означает, что имассы в чем-то их лучше, поскольку большинство этих истин не слишком приятны, а дети против них беззащитны – осознав их, они лишь получат смертельную рану.
К примеру, напомнил себе Улшун Прал, он сам ожидал этого дня, прекрасно понимая все, что должно произойти, все связанные с этим истины. В отличие от своего народа, он не был лишь призрачным воспоминанием. Он не прожил бессчетные тысячелетия в тумане самообмана. Да, жизнь его была именно столь долгой, но она была тем, чем была: жизнью. Растянувшейся почти в бессмертие, но благодаря не уродующему душу ритуалу, а этому краю. Бессмертному краю.
Который больше не был бессмертным.
Потом он оставил двух храбрых детей и отправился к пещере.
Все может начаться здесь, под пустыми небесами. Однако закончится, как понимал Улшун Прал, у врат в Старвальд Демелейн.
Там, где потерпела неудачу заклинательница костей бентрактов. Даже не потому, что рана оказалась слишком опасной или слишком большой. А потому, что сама заклинательница была не более чем призраком. Бледной, бесцветной душой, созданием, которому едва хватало силы, чтобы удержать самое себя.
Улшуну Пралу оставалось около двадцати шагов до входа в пещеру, когда оттуда появился Онрак Разбитый, и сердце Улшуна переполнилось такой гордостью, что он чуть не расплакался.
– Насколько я понимаю, – произнес Вал, откидывая упор арбалета, – из того, что мы оба думали одно и то же, следует, что никто из нас сейчас не удивлен.
– Она слишком легко уступила.
Вал кивнул.
– Верно. Но я все еще не понимаю, Бен, отчего она давным-давно сама не наложила лапу на этот треклятый Финнэст. И не припрятала его в таком месте, где никакой Силкас Руин не найдет. Можешь мне объяснить?
Чародей хмыкнул и подошел к гребню, за которым начинался склон.
– Скорее всего, Вал, ей казалось, что она именно это и сделала.
Вал моргнул, потом нахмурился.
– Вот оно что. Я как-то не подумал.
– Это потому, сапер, что ты не слишком-то сообразителен. Теперь вот что – если все пойдет так, как я рассчитываю, ты вообще не понадобишься. Помни об этом, Вал. Умоляю.
– Да хватит, мог бы уже и привыкнуть.
– Хорошо. Я обязательно постараюсь.
Бен Адаэфон Делат выпрямился и медленно воздел руки.
Свои хилые ручонки. Вал расхохотался.
Чародей бросил на него через плечо злобный взгляд:
– Ты когда-нибудь прекратишь?
– Извини. Не знал, что ты такой чувствительный.
Быстрый Бен выругался, повернулся, подошел к Валу.
И стукнул его в нос.
Оглушенный сапер, глаза которого тут же наполнились слезами, сделал несколько шагов назад. Прижал к лицу руку, чтобы остановить внезапно хлынувшую кровь.
– Проклятье, ты же мне нос сломал!
– Именно, – откликнулся чародей, потряхивая рукой. – И обрати внимание, Вал, у тебя кровь идет.
– Что здесь удивительного? Ты мне…
– Вал. У тебя идет кровь.
У меня – о боги!..
– Теперь понял?
Быстрый Бен повернулся и снова подошел к гребню, где встал в ту же позу.
Вал все таращился на окровавленную руку.
– Вот дерьмо!
На этом беседа завершилась.
Поскольку три дракона уже не были точками.
Ненависть Менандор к сестрам никоим образом не означала неуважения к их могуществу, а против Силкаса Руина требовалась именно их совместная мощь. Она знала, что все втроем они уничтожат ублюдка. Окончательно. Верно и то, что одна или даже двое могут при этом погибнуть. Но только не Менандор. У нее имелся план, гарантирующий, что уж она-то выживет.
Под ней, на гребне холма, застыл казавшийся отсюда совсем крошечным одинокий смертный – другой скорчился, словно от ужаса, далеко позади своего более храброго, но столь же глупого товарища, – одинокий смертный, воздевший руки кверху.
И ты, маг, полагаешь, что этого достаточно?
Против нас?
Внутри нее нарастала сила, по обе стороны от себя она чувствовала то же самое – внезапное давление, внезапный знак.
