Когда морпехи двинулись маршем к Летерасу, на юге, там, где высадившаяся вместе с Охотниками за костями адъюнкт вступила сейчас в бой с летерийскими армиями, загремели раскаты. Кенеб был уверен – не магические.
Сейчас ему с морпехами следовало бы тоже отправиться туда, ударить летерийцам в тыл и соединиться с Тавор и главными силами. Однако Кенеб согласился с капитаном, Скрипачом и Геслером. Он это заслужил вместе со своими треклятыми морпехами. Заслужил право первым атаковать столицу империи.
– На стенах может быть еще армия, – заметил на это сержант Том Тисси, скривившись в своей обычной неодобрительной гримасе, словно только что проглотил какашку нахта.
– Может, – согласился Кулак. На этом дискуссия и завершилась.
По имперской дороге. Хорошо утрамбованная брусчатка, ширины достаточно, чтобы двигаться колонной по десять. Вдоль дороги разбросаны солдатские причиндалы и прочий мусор, оставшийся от летерийских легионов, а день клонится к закату, и тени удлиняются.
До сумерек оставалось совсем недолго, а выспаться им не доводилось уже давненько, однако Кенеб видел, что солдаты двигаются – и тащат на плечах снаряжение – так бодро, словно отдыхали неделю кряду.
Через несколько сотен шагов колонне встретились первые беженцы.
Грязные, перепуганные лица. Мешки и корзины со скудными припасами, из пеленок таращатся изумленные младенцы. Мулы перегружены, двухколесные телеги трещат и стонут под тяжестью пожитков. Без какого-либо приказа летерийцы отступили на обочины вместе со всем своим скарбом, и колонна двинулась дальше. Глаза смотрят в землю, детей крепко держат за руку. Никто не говорит ни слова.
Фарадан Сорт догнала Кенеба.
– Странно все это, – заметила она.
Кулак кивнул:
– Вид у них такой, словно они бегут от чего-то уже случившегося. Выберите кого-нибудь, капитан, и задайте все необходимые вопросы.
– Слушаюсь!
Разглядывая беженцев, Кенеб пытался понять, что же скрывается за взглядами, которые они украдкой бросают на марширующих солдат, на беловолосых чужаков в сверкающих доспехах. Видят в нас спасителей? Да нет, конечно. Но тогда где же враждебность? Того, что они оставили позади, в Летерасе, они явно боятся больше, чем нас. Что же там такое творится, во имя Худа?
И где тисте эдур?
Беженцев становилось все больше, и на обочину они сходили все менее охотно. Скрипач поправил заплечный мешок и положил руку на рукоять меча. Колонна замедлила ход, и сержант чувствовал растущее нетерпение своих солдат.
Конец пути уже был виден – Худов дух! – за той белой стеной к северо-востоку, отсюда до нее не больше лиги. Однако змея имперской дороги отсюда и до самых городских ворот сейчас, в красных лучах заката, больше напоминала бурлящий поток. Они же тысячами бегут!
От чего?
Очевидно, в столице беспорядки. Экономика рухнула, перед людьми замаячил признак голода.
– Никогда бы не подумал, что нас так боятся, а, Скрип?
– Это не из-за нас, Спрут. То есть – не только из-за нас. Ты не заметил? В толпе – ни одного тисте эдура. Либо они попрятались в поместьях, либо собрались во дворце или где там живет их император. Либо же успели разбежаться раньше всех.
– Вроде тех, которые нас преследовали? Отправились к себе на родину, на север?
– Возможно.
– Так если треклятой империи все равно наступил конец, зачем нам столица?
Скрипач пожал плечами.
– Может, Флакон умудрился запустить какую-нибудь крысу адъюнкту в прическу – вот у него и спрашивай.
– У адъюнкта для этого волос маловато, – пробормотал Спрут, но на взводного мага на всякий случай оглянулся. Флакон не снизошел до ответа.
– Ты там на стенах, Скрип, никого не замечаешь? Я в сумерках плохо вижу.
– Если кто-то и есть, факелов они не жгут, – ответил Скрипач.
До сих пор времени подумать совсем не выдавалось. Ни о чем, кроме того, как выжить. С самого проклятого побережья. Однако сейчас, на дороге, Скрипач обнаружил, что его мысли свернули на давно не хоженные тропки. Они устроили это вторжение во имя мести. Быть может – чтобы свергнуть императора-тирана, готового вырезать всех, кто не является его подданными. Только все это – совершенно обычное дело. Да и местный император не сказать, чтобы особо отличался от прочих.
Тогда почему это – наша война? И куда, Худа ради, мы двинемся потом? Ему очень хотелось верить – адъюнкт понимает, за что взялась. И в том, чему суждено произойти, как бы оно там ни кончилось, окажется смысл.
– На стенах солдаты, – крикнул Корик. – Не слишком много, но нас они прекрасно видят.
Скрипач вздохнул. Первые у стен столицы – этим все, вероятно, и кончится. Устроим осаду – восемьсот человек, как раз на одни ворота и хватит. Они там уже все от ужаса обоссались. Он еще раз вздохнул, потом опомнился:
– Вот и хорошо! Хоть кто-то нас оценит по достоинству!
Улыбке все эти беженцы не слишком-то нравились. Жалкие физиономии, шаркающая походка – слишком уж они напоминали ей… родину. Хотя нет, на то безнадежное паническое бегство все-таки не особо похоже, так что дело в другом. Просто глаза у них слишком тупые, как у животных. Ничего не понимающие детишки – их волокут за руку, или они сами цепляются за драный материнский подол.
Охотники за костями идут маршем на Летерас – почему же эти болваны не вопят и не подвывают от ужаса? Они – просто рабы, которых выгнали на свободу, словно овец в лес из загона, и они не ждут впереди ничего, кроме нового рабства. Или смерти в безлюдных пущах. Они уже проиграли. Всю свою жизнь.
Этим-то они и похожи на тех беженцев. Так ведь?
Она повернулась и плюнула на дорогу. Худ забери все эти империи. Худ забери все эти кнуты и пряники. Если я доберусь до тебя, мой любезный летерийский император, – если я первой до тебя доберусь, я тебя на кусочки изрежу. Медленно и очень больно. По кусочку за каждого из этих несчастных на вонючей дороге.
И чем раньше эти болваны уберутся с моего пути, тем скорей я смогу взяться за их императора.
– Мы идем прямо на дворец, – сказал Корик Битуму. – И никто нас не остановит.
– Ты, Корик, похоже, обкурился, – возразил капрал. – Для этого нам придется пробиться сквозь десяток-другой тысяч несогласных с нашими планами летерийцев. И как бы не на еще больше эдур. Если тебе мало, как насчет вон той стены? Думаешь ее перепрыгнуть? Взрывчатки нам все равно не хватит…
– Херня – не хватит!..
– Я в том смысле, что Кенеб никогда не даст саперам использовать все подчистую, особенно когда все, что нужно, – дождаться адъюнкта и устроить осаду по всем правилам.
Корик фыркнул.
