– Что ж, вижу, вас не разубедить. И все-таки постарайтесь не вмешиваться. Я уверен, что одержу верх, – и скоро вы поймете почему.
Вслед за имассом Трулл с Беном начали взбираться по зандровому вееру, который заполнял собой почти всю расселину. Развороченные камни были покрыты слоем лишайника. За базальтовым уступом поднималась отвесная стена серого сланца, испещренная кавернами, вымытыми бесконечным потоком ледниковой воды. Ручей, в котором Онрак полоскал руки утром, начинался с этого утеса. Вода скапливалась в небольшой ложбине, образуя озерцо, а затем стекала вниз по склону. Правее зияла треугольная пещера, с одного бока заваленная осыпавшимся сланцем. Тропу к ней усеивали ломаные кости.
Обходя озерцо, Онрак вдруг замер и поднял руку.
Огромный силуэт заполнил проем пещеры, и спустя три удара сердца оттуда появилась эмлава.
– Худов дух… – прошептал Быстрый Бен.
Трулл ожидал, что хищник будет вроде кугуара, только темнее – такие, по слухам, живут в чащах у него на родине. Однако тварь, вышедшая на свет, оказалась размером с равнинного бурого медведя. Угольно-черные глаза сонно моргают; огромные клыки, отполированные до янтарного блеска, размером с охотничьи ножи, свисают ниже подбородка. Голова – плоская и широкая, уши – маленькие, почти на затылке. Шея короткая, а за ней поднимался мускулистый горб. Шкура темно-серая в черных разводах, а на горле – белое пятно.
– Довольно неповоротливая туша, я погляжу.
Трулл оглянулся на Быстрого Бена; в руке у мага был один кинжал.
– Тебе нужно копье, – сказал тисте эдур.
– Возьму какое-нибудь из твоих запасных, если ты не против.
Трулл скинул с плеча связку.
– Выбирай.
Эмлава разглядывал пришельцев, затем раскрыл пасть в зевке, и Онрак в полуприсяде двинулся к нему навстречу.
Тут же послышался стук камушков, и Трулл развернулся.
– Похоже, к нашему имассу подмога.
Появились волки – «аю» на языке имассов – и выстроились за спиной Онрака, опустив головы и не сводя глаз с огромной кошки.
Внезапное появление еще семерых противников явно не понравилось эмлаве. Он согнул передние лапы, пока грудь не коснулась земли, и подобрал задние. Снова раскрыл пасть и издал гулкое шипение.
– Что ж, думаю, нам лучше не мешать, – с явным облегчением произнес Быстрый Бен и сделал шаг назад.
– Интересно, а не так ли человек одомашнил псов? – предположил Трулл, наблюдая за противостоянием. – Не в ходе совместной охоты, а истребляя других хищников?
Онрак взял копье на изготовку, но не для того, чтобы встретить прыжок, а чтобы метнуть его с помощью рогового атлатля с каменным противовесом. Волки веером рассыпались за его спиной, обнажая зубы.
– Никто не рычит, – заметил Быстрый Бен. – Отчего-то так даже страшнее.
– Рычат в знак угрозы, – отозвался Трулл. – За рычанием кроется страх, как и за шипением этой кошки.
Шипение наконец затихло. Эмлава набрал в легкие еще воздуха и снова издал звук.
Онрак сделал выпад, копье вылетело у него из руки и вошло глубоко в грудь кошке, прямо под ключицу. Она завопила, и в тот же миг на нее бросились волки.
Рана была смертельной, но эмлаву она не остановила. Двумя судорожными взмахами передних лап он атаковал ближайшего волка. Первым ударом он вонзил когти ему в спину и подтащил поближе, вторым – прижал к земле. Волк завопил, а кошка сомкнула на его шее массивные челюсти. Раздались хруст и чавканье.
Потом эмлава навалился всем весом на умирающего волка и, кажется, переломал ему все кости.
Оставшиеся хищники кинулись к его брюху, разодрали острыми клыками мягкую плоть, а затем отскочили, когда эмлава, развернувшись, с воплем попытался их отшвырнуть.
И подставил шею.
Онрак молниеносным движением вонзил свой клинок в горло кошке. Она дернулась в сторону, задев подвернувшегося волка, потом поднялась на задние лапы, как будто пытаясь закатиться в пещеру, но тут силы оставили ее. Эмлава грузно рухнул наземь и затих.
Оставшиеся шестеро волков попятились от троицы, один ощутимо хромал. Через несколько секунд они скрылись из виду.
Онрак подошел к эмлаве и выдернул заляпанное внутренностями копье, а затем опустился на колени рядом с трупом.
– Прощения просишь? – поинтересовался Быстрый Бен с легким оттенком иронии.
Имасс посмотрел на спутников.
– Нет, чародей, это было бы бесчестно.
– И то верно. Рад, что ты не ударяешься в болтовню о священности душ и прочей ерунде. Всем известно, что войны шли еще до того, как начали воевать народы. Каждому приходилось избавляться от тех, кто охотится на его добычу.
– Это правда. Мы даже находили союзников. Если желаешь увидеть иронию, Быстрый Бен, то знай: избавившись от охотников, мы затем истребляли почти всю добычу и оставляли союзников – тех, кто не желал идти под нашу опеку, – погибать от голода.
– Едва ли это свойственно только имассам, – возразил Трулл Сэнгар.
Быстрый Бен фыркнул.
– Мягко сказано, Трулл. И все-таки, Онрак, что такого ты нашел в этой туше?
– Я совершил промах, – ответил имасс.
Он поднялся и уставился в проем пещеры.
– Как по мне, удар был вполне точным.
– Удар – да, Быстрый Бен. Но я о том, что эта эмлава – самка.
Маг вздохнул, глаз у него как будто бы дернулся.
– Хочешь сказать, самец где-то рядом?
– Не знаю. Иногда они… уходят. – Онрак опустил взгляд на окровавленное копье. – Друзья, признаюсь… я в смятении. Давным-давно, возможно, я бы не размышлял: ты верно сказал, чародей, мы воевали за место под солнцем. Но этот мир – дар. Все, что мы безжалостно уничтожили, снова живет. Вот оно. Неужели все еще можно исправить?
Ответом ему стало молчание, и в тишине они услышали, как из пещеры донесся первый жалобный крик.
– Удинаас, приходилось ли тебе жалеть, что ты не можешь провалиться в камень и всколыхнуть его память…
Бывший раб взглянул на Сушеного – темное пятно в сумерках – и ухмыльнулся.
– Чтобы увидеть то, что видели они? Проклятый дух, у камней нет глаз!
– Верно. Зато они умеют впитывать звук и удерживать его внутри. Они беседуют с холодом и жарой. Их кожа крошится от речей ветра и журчания воды. В их плоти живут тьма и свет, и каждый камень несет в себе отзвуки того, как его били, ломали, насильно изменяли…
– Да умолкни ты! – рявкнул Удинаас и ткнул палкой в костер. – Сам иди и растворяйся в этих руинах, сколько захочешь.
– Кроме тебя, все спят, друг мой. А что до сих руин, то я уже в них бывал.
– Подобные игры доведут до безумия.
