Сейчас в лагерь возвращались после бойни последние солдаты. Лица измученные, выражение на них тупое. Словно каждый из солдат только что пробудился от кошмара, в котором они сами – неожиданно – оказались монстрами.
Она хочет сделать их жестче, поскольку ей требуется именно это.
Адъюнкт снова заговорила:
– Свищ не производит впечатления ребенка, только что потерявшего отца.
Лостара Йил фыркнула:
– Парнишка не в себе. Вы сами видели, как он пляшет. И распевает какую-то чушь насчет свечей.
– Не в себе. Возможно.
– В любом случае, – настаивала Лостара, – в отличие от Синн, у Свища нет дара, ему неоткуда знать, что случилось с Кулаком Кенебом. Что же касается Синн – ну, вы и сами знаете, что у меня нет в нее веры. Не потому, что я считаю ее бессильной. Видит Дриджна, силы-то у нее навалом. – Она пожала плечами. – Адъюнкт, они пробыли без поддержки – вообще без какой-либо поддержки – слишком долго. А сил на полномасштабное вторжение у них не имелось с самого начала. – Она осеклась, осознав, что все это звучит слишком уж критически. А что, разве я не права? Разве все это, и вы, адъюнкт, не заслуживает критики? Мы ведь их на произвол судьбы бросили!
– Мне известны взгляды солдат на этот счет, – невозмутимо ответила Тавор.
– Адъюнкт, – сказала Лостара, – мы ведь не можем вести полноценной осады, разве что бросим на нее всех саперов и всю имеющуюся тяжелую взрывчатку – а у меня такое чувство, что вы торопитесь и не хотите задерживаться надолго. Когда к нам присоединятся оставшиеся изморцы и хундрилы?
– Они к нам не присоединятся, – ответила Тавор. – Мы к ним присоединимся. На востоке.
Вторая половина кампании. Иными словами, еще одно вторжение. Да будьте вы прокляты, адъюнкт, что ж вы не делитесь своими стратегическими соображениями? Хотя бы со мной. Худ, да хоть с кем угодно!
– Меня озадачило, – произнесла она вслух, – не слишком организованное сопротивление со стороны тисте эдур и летерийцев.
Адъюнкт вздохнула – так тихо, так устало, что Лостара Йил с трудом расслышала. Потом Тавор сказала:
– Империя больна. Наша первоначальная оценка, что тисте эдур как наместники не пользуются популярностью, оказалась верной. Однако, принимая решение о высадке Кенеба, мы допустили ошибку, поскольку не слишком хорошо представляли себе все тонкости взаимоотношений между эдур и летерийцами. Тем не менее раскол произошел, капитан. Он просто потребовал больше времени.
И обошелся нам в тысячу с лишним морпехов.
– Кулак Кенеб не стал бы посылать связного, – добавила Тавор. – Он двинулся бы со своими морпехами прямо на Летерас. Как мог бы сказать по этому поводу сержант Скрипач, «первыми в бой, последними из боя».
– Последними в бой, ну и что такое? – продолжила Лостара Йил, не подумав, и сразу поморщилась: – Простите, адъюнкт…
– Это что теперь, девиз Охотников за костями, капитан?
Она не осмелилась поднять глаза на командующую.
– Просто шутка, адъюнкт. По слухам, придуманная кем-то из тяжелой пехоты…
– И кем же?
Она отчаянно пыталась найти выход.
– Неффарием Бреддом, если не ошибаюсь.
И заметила самым краешком глаза, как тонкие губы Тавор искривились в легкой улыбке. Которая тут же исчезла – а может, ее и не было никогда.
– Может статься, – заметила адъюнкт, – что Кулак Кенеб действительно добьется того, что за нами закрепится этот иронический девиз. Я имею в виду тех из нас, кто находится в этом лагере.
Захватив столицу империи с горсткой морпехов?
– Адъюнкт…
– Довольно. Командуете сегодня ночью вы, капитан, в качестве моего представителя. Выступаем на заре. – Она повернулась. – Мне предстоит вернуться на «Пенного волка».
– Адъюнкт?
Тавор скорчила гримасу.
– Очередной спор с неким оружейником и его воинственной супругой. – Она призадумалась. – Да, когда и если вернется сержант Бальзам, я хотела бы выслушать его доклад.
– Разумеется, – ответила Лостара Йил. Если?
Она смотрела вслед адъюнкту, спускавшейся вниз, к берегу.
На борту «Пенного волка» Шурк Элаль, облокотившись о мачту и сложив на груди руки, наблюдала, как троица черных безволосых обезьяноподобных демонов дерется между собой за короткий меч. Клубок мельтешащих тел, награждающих друг дружку укусами, царапинами и бесчисленными случайными порезами и ранами от собственно предмета спора, успел уже откатиться далеко от кормовой части палубы и сейчас понемногу карабкался на бак.
Собравшиеся со всех сторон моряки, стараясь, впрочем, не оказаться слишком близко, делали ставки на то, какой из демонов в конце концов победит – в процессе не обходилось без споров, поскольку отличить одного от другого не так-то просто.
– …вон на того, с порезанным носом – эй, подожди, жулик ты соленый, клянусь Маэлем! У другого теперь на носу точно такой же! Тогда на того, который без…
– …чье это ухо валяется? Тогда на того, у которого нос порезан и уха нет!
Голос рядом с Шурк Элаль произнес:
– Не обращайте внимания, это все иллюзии.
Шурк обернулась:
– Я-то думала, она тебя в трюме взаперти держит.
– Кто, адъюнкт? С чего бы ей…
– Нет, Вифал. Твоя жена.
Оружейник нахмурился:
– Вот оно, значит, как со стороны выглядит?
– Только в последнее время, – утешила его Шурк. – По-моему, она за тебя боится.
На это он ничего не ответил.
– Шлюпка возвращается, – заметила Шурк и сразу выпрямилась: – Надеюсь, это адъюнкт – я давно уже готова покинуть ваше замечательное общество. Ничего личного, Вифал, просто волнуюсь за своего старпома и за «Бессмертную благодарность» под его началом.
Мекрос обернулся и сощурился во тьму гавани.
– Когда я в последний раз ее видел, она еще не бросила якорь и продолжала ходить взад и вперед.
– Именно, – подтвердила Шурк. – Нормальные люди расхаживают по каюте. Скорген, будь он проклят, расхаживает сразу всем судном.
– Ему отчего-то не терпится?
– Подозреваю, что он хотел бы пришвартоваться в Летерасе еще до прибытия армии. И принять на борт побольше перепуганных богатеев вместе со всех их добром. Перед началом малазанского штурма он отчалит, пассажиров побросает за борт, а добычу разделит с командой.
– Как и положено пирату?
– Именно так.
– Вам нравится ваше занятие, капитан? Нет чувства, что со временем оно начинает попахивать не лучшим образом?
– Если что и начинает со временем попахивать, так это я сама. А занятие, Вифал, – что ж, вполне себе нравится.
