К тому, кто стоит посреди арены. К теломену тартено тоблакаю.
И к пронзившему его ногу мечу.
В этот миг Куру Кван понял, что следует сделать. Понял, какую нужно проложить дорогу – и, увы, что ради этого придется принести в жертву.
Они окружили воина-тоблакая. Потянулись к зачарованному мечу, ухватились за лезвие. С жадностью, оправданной крайней нуждой, присосались к струящейся из ноги тоблакая крови, так что он пошатнулся, – и духи, с Куру Кваном во главе, открыли врата.
Портал.
Со всех сторон ревел хаос, пытаясь их уничтожить, духи один за другим отдавали свои призрачные жизни, принося себя в жертву атакующему их яростному голоду. Но, даже умирая, продолжали толкать тоблакая, прокладывая путь, требуя, чтобы он двигался вперед.
Проснулись и другие духи, окружавшие воина, – те, кого убил сам тоблакай, и имя им было легион.
Вокруг ревела смерть. Давление хаоса пробивало духов насквозь, рвало на части – как много их ни было, как ни мощна была их воля, но движение замедлялось, они не могли пробиться; Куру Кван закричал – высоси они еще хоть чуть-чуть силы из тоблакая, тот бы попросту умер. Они проиграли.
Проиграли…
Пожилой шаман, сидевший, скрестив ноги, в центре расчищенного круга на старом тартенальском кладбище, вздрогнул, открыл глаза, заморгал. Поднял взгляд на Ублалу Панга, ожидавшего у самой границы круга.
– Давай, парень, – сказал он.
Молодой тартенал всхлипнул и бросился вперед, сжимая в руке нож, который дал ему сам Эрбат, – почерневшее от времени железо, надпись на клинке истерлась почти до полной неразличимости.
Эрбат кивнул, и Ублала Панг, подбежав вплотную, вонзил нож ему глубоко в грудь. Но не с той стороны, где сердце, – Старый Дед не должен был умереть сразу, он должен был высвободить свою силу вместе с кровью и напоить ею мириады духов, поднимавшихся сейчас по всему кладбищу.
– Теперь беги, – выкрикнул Эрбат, падая на бок, изо рта у него пошла кровавая пена. – Быстрей!
Ублала Панг заскулил, словно ребенок, и кинулся прочь из круга.
Духи собирались – чистокровные и полукровки, иные провели здесь столетия, но теперь наконец пробудились.
И тогда Старый Дед Эрбат показал им их нового бога. А потом, силой собственной крови, – дорогу к нему.
Куру Кван почувствовал, что его словно поднимает гигантская волна, бросает вперед – вокруг снова были духи, целая армия.
Теломены тартено тоблакаи.
Тартеналы…
Хаос бросился на них, отшатнулся, атаковал снова.
Духи исчезали сотнями.
Тысячами завывали в агонии.
Куру Кван обнаружил, что находится впереди беспорядочно размахивающего руками и ногами воина-тоблакая, прямо перед ним, и протянул руку назад, словно чтобы схватить его за горло. Взялся покрепче и потянул.
Вода, грохот прибоя, под ногами проседает коралловый песок. Ослепительный жар обезумевшего солнца.
Куру Кван, спотыкаясь, двинулся к берегу – но дальше ему дороги не было.
Берег.
Он выпустил воина, увидел, как тот выбирается на остров, припадая на пронзенную мечом ногу.
Море за спиной старого седы настигло его, потянуло Куру Квана назад, словно бы с громким вздохом, перевернуло, закрутило.
Вокруг – только вода, струи течения, несущие его в глубину, во тьму.
Они сделали свое дело.
Мы сделали.
Но морю, друзья, мы не приснимся.
Посреди арены лежал мертвый император Рулад Сэнгар. Он истек кровью, плоть под монетами сделалась бледной, словно речная глина, и столь же холодной. К потным монетам прилип песок, а кровавая лужа почернела.
Зрители ждали.
Когда же Император Тысячи Смертей восстанет опять.
Солнце поднялось еще выше, звуки боя приближались к стенам дворца.
Если бы кто-то из зрителей поднял голову, он мог бы разглядеть на севере у самого горизонта неясное пятнышко. Которое все росло.
В одном квартале от Вечного дома Скрипач вывел свой взвод на крышу какого-то распотрошенного присутственного здания. В жарком утреннем воздухе плясали частицы золы, весь город, насколько хватало взгляда, был окутан дымом и пылью.
С момента нападения на гарнизон они потеряли след Геслера и его взвода, но Скрипач о них особо не беспокоился. Сопротивление было уже подавлено. Пригибаясь, он подбежал к краю крыши с той стороны, где был Вечный дом, окинул взглядом дворец, потом – улицу под собой.
Ворота. Закрытые, но стражи не видно. И это странно. Куда все подевались?
Он вернулся к своим солдатам, переводившим дыхание посередине плоской крыши.
– В общем, так, – сказал он, положив арбалет и запуская руку в мешок, – там ворота, которые я достану отсюда «руганью». Потом все вниз, прямиком через улицу и внутрь, не задерживаться, оружие наготове. Убивать всех без разбору, ясно? – Достав стрелу с «руганью», он осторожно зарядил арбалет, потом продолжил инструктаж: – Когда бежим через улицу, Битум прикрывает тыл. Флакон, приготовь все, что у тебя там…
– Сержант!
– Обожди, Корабб. Меня слушай! Направляемся к тронному залу. Флакон движется впереди…
– Сержант!
– …со «шрапнелью» наготове. Дальше ты, Корик…
– Сержант!..
– Во имя Худа, что там у тебя, Корабб?
Тот показывал пальцем. На север.
Скрипач и остальные повернулись в ту сторону.
И увидели, как прямо на них летит огромный белый дракон.
Попадавшиеся время от времени убитые летерийские солдаты и догорающие ошметки, оставшиеся после взрывчатки, с достаточной уверенностью указали им путь, и сейчас Быстрый Бен и Вал присели на корточки у дверей выгоревшего здания.
– Послушай, – настаивал Вал, – тут крыша – прямо напротив ворот. Я Скрипа знаю, и можешь мне поверить – он на этой крыше, Худ ее раздери!
– Ладно, ладно, сапер, давай, веди. – Однако Быстрый Бен покачал головой. Что-то… не знаю что…
Они нырнули внутрь. Там едко воняло кислой гарью. Повсюду валялись обугленные обломки – руины рухнувшей империи.
– Сюда, – скомандовал Вал и первым шагнул в коридор, заканчивающийся ведущей наверх лестницей.
Что-то… о боги!
– Двигай! – прорычал Быстрый Бен и толкнул сапера в спину.
– Что еще за…
– Быстрей!
Огромный дракон ринулся вниз, прямо к ним.
Скрипач помедлил мгновение, увидел, как дракон разевает пасть, и, понимая, что за этим последует, вскинул арбалет и выстрелил.
