Прежде чем она успела что-либо ответить, в трубке послышался гудок. Накинув халат, Франческа поспешила к двери. Филипп уже стоял на пороге — он даже не ждал приглашения войти, просто толкнул створку, как только услышал щелчок открываемого замка. В руке его был бокал с шипящей жидкостью.
— Выпейте, — сказал он, протягивая Франческе бокал. — Это поможет от похмелья.
— У меня нет похмелья, — возразила она, уверенная в том, что желудок противно сжимается вовсе не из-за выпитого вчера.
— Просто выпейте.
Как он может выглядеть так безупречно — угольно-черный костюм отглажен, волосы все еще влажные после душа, подумала девушка, угрюмо глотая предложенный напиток, оказавшийся вполне сносным на вкус.
Филипп сделал глубокий вдох.
— Я могу присесть?
Вслух Франческа ответила:
— Если хотите.
Однако про себя она взмолилась: «Нет, уйди, позволь мне просто заснуть и забыть о моем унижении».
Сев в кресло в углу, Филипп указал ей на диван.
Франческа с неохотой села, но решила идти до конца — пусть не думает, что ее беспокоит его мнение.
— Я должен извиниться за свое поведение вчера, — произнес Филипп. — Я воспользовался вашим состоянием.
Франческа удивленно посмотрела на него — вот уж чего она не ожидала, так это извинения. Но, по-видимому, он на нее вовсе не сердится. Он зол лишь на себя. Это ее смягчило.
— Вы ничем не воспользовались, это была моя инициатива.
— Вы были пьяны, — констатировал Филипп.
— Не настолько, чтобы не знать, что делаю.
Филипп запустил руку в волосы, на лице его отразилась упрямая решительность.
— В моей компании есть строгое правило: никаких отношений с клиентами.
— Так вот, значит, как вы это называете — отношения?
— Мы оба знаем, о чем я. Дело не только в правилах. Вы слишком молоды, чтобы крутить интрижки с мужчинами, которые годятся вам в…
— Старшие братья? — ехидно поддела она его.
— Франческа, вы находитесь под моей опекой не случайно. Вы молоды, ранимы для таких отношений.
— Моя мама вышла замуж в девятнадцать. Когда ей было столько лет, сколько сейчас мне, она ждала Пиету. Если бы моя семья убедила меня последовать их примеру, у меня бы сейчас был муж и дети. Если мне хочется завязать интрижку, значит, я достаточно взрослая для такого выбора.
— Но сейчас вы ранимы и, кроме того, перенесли утрату. С этим не поспоришь. — Филипп встал. — Вы мой клиент, и между нами ничего не может быть. Понятно?
Франческа физически ощущала напряжение, исходящее от него, — Филипп не осмеливался даже посмотреть на собеседницу.
— Скажите мне одну вещь, — попросила она. — Вчера я задала вам вопрос, и сейчас хочу услышать ответ. Я вам нравлюсь?
— Как бы то ни было, это не имеет значения, — ответил Филипп.
— Но вчера вы так не думали.
— Это была ошибка, и больше она не повторится.
— Ой ли?
Филипп подошел к двери — на его челюстях заиграли желваки.
— Разговор окончен. Если вы хотите съездить на место строительства больницы и встретиться с представителями благотворительных организаций, тогда одевайтесь, через тридцать минут мы выезжаем.
С этими словами он вышел. Франческа, оставшись одна, подтянула колени к подбородку и обхватила их руками. Она совершила очередную большую ошибку, но у нее были для этого основания — Филипп находит ее привлекательной. Это смягчало боль его отказа. Вот если бы она не нравилась ему, тогда, возможно, она предпочла бы провести в спячке весь день, чтобы только не встречаться с ним глазами. Осознавая, что симпатия взаимна, она перенесет ситуацию гораздо легче — даже если Филипп и убежден, что прошлая ночь была ошибкой.
Франческа выпрямилась и сделала несколько глубоких вдохов, решив сконцентрироваться на том, что сейчас важно. Она ведь прилетела сюда не просто так, не в отпуск, и не время тратить драгоценные часы на мужчин. Сегодня она встретится с представительницей агентства «Голубой поезд», та обещала обсудить больницу, нужды людей и подсказать, как обойти бюрократические препоны.
День прошел быстро и превзошел все ожидания Франчески. Ева Берген из «Голубого поезда» встретила ее в аэропорту Кабальерос — ее сопровождали два человека из охраны Филиппа. Они съездили на место предполагаемого строительства и встретились с некоторыми из людей, с которыми Франческе придется иметь дело позже, после подписания документов в субботу. Договорившись о последующих встречах, она отправилась назад в Агуадиллу. Когда Себ и Джеймс вышли из машины, Франческа осталась сидеть на заднем сиденье, чтобы сделать несколько звонков и с их помощью отвлечься от Филиппа. Первым, кому она позвонила, был Альберто. Однако никто не ответил.
— В чем дело? — отозвался Филипп, услышав, как она угрюмо чертыхнулась.
— Я пытаюсь дозвониться до Альберто, чтобы предупредить его — ведь деньги нужно приготовить до субботы, — объяснила она. — Он, несомненно, знает так же и то, как аккуратно дать взятку и не поставить под угрозу фонд, но проблема в том, что его телефон молчит.
— Все уже готово, — ответил Филипп. — Мои люди привезут деньги в Агуадиллу в субботу.
— Откуда вы знаете?
— Я принял кое-какие меры.
— Что? Когда?
— Вчера.
— Но… как? Почему? — вырвалось у Франчески.
— Я подумал, что неплохо бы вытащить вас из передряги, в которую вы сами себя втянули, прежде чем ситуация усугубится.
Франческа на миг потеряла дар речи.
— Вас все это совершенно не касается, в ваши обязанности входит только охранять меня.
— Именно. Представьте себя с чемоданом денег. Да четыре сотни долларов для людей Кабальерос — целое состояние. Вы будете притягивать воров точно магнит. Хотя какое там будете, вы уже сейчас можете быть под прицелом.
— Как они узнают про деньги? — запротестовала Франческа. — Это личная сделка между мной и губернатором.
— Сделка? Лучше сказать, взятка, которую вы оговорили в резиденции, напичканной камерами, записывающими, как я и предупреждал, каждое ваше слово. Я хочу снизить риск, которому вы себя подвергли. Деньги на строительство будут заплачены из фонда, но на взятку средства пойдут из другого источника. Никто не сможет определить, откуда они, и тем более привязать к ним вас.
— Это вы сделали?
— Да, не спрашивайте как. Не хочу вам лгать.
Сжав руки в кулаки, Франческа заставила себя вдохнуть — она знала, что нужно поблагодарить Филиппа за то, что он спас ее от ее же самой. Но почему-то больше всего хотелось сейчас дать ему подзатыльник.
