Тот подает Маше бургер, ставит рядом колу, втыкает соломинку и ничем в своем поведении не выдает того, о чем только что узнал от меня. Лишь короткий его взгляд, брошенный в мою сторону, блестит озорным огоньком. Черт, да этот парень мне не сочувствует, он яростно призывает к действию!
А я… Я… не уверен, имею ли право.
Зоя
Вечер был чудесен. Давно мы так весело не проводили время. Катались, смеялись, фотографировались. Домой вернулись еле живые. От еды мы с Джастином отказались, зато почитали учебники и обсудили домашку прямо в гостиной, пока родители готовили вместе ужин на кухне.
Парень старается. Да. И мне так приятно видеть это. А как он произносит русские слова — просто уморительно. Чего только его «добри дэн» стоит! Или «по-ша-лУйс-та». Но, думаю, через недельки две постоянного повторения и «привет», и прочие слова, постоянно используемые в общении, будут произноситься идеально. Раз уж я за него взялась, то непременно добьюсь результата.
Или я буду не я.
— Очень скучаю, — говорю Славе, с которым мы разговариваем уже полчаса.
Слава Богу, у нас все утряслось. Оказывается, он и не думал обижаться на меня — просто был занят. А рассказ Челси о том, каким невыносимым может быть ее брат, умерил вспыхнувшую злость и примирил его немного с тем, что я живу теперь с американцем в соседних комнатах.
— Я тоже, — Слава зевает. У них сейчас семь утра. — Знаю, чем мы займемся, когда я вернусь.
Этот намек заставляет меня расплыться в улыбке. Он скучает, думает обо мне, хочет меня. Это мой прежний Слава — такой понятный, удобный, почти родной.
— Чем? — Спрашиваю, делая наивное лицо.
— Сходим в мексиканский ресторан! У них потрясающие блюда, тебе понравятся!
Опускаю плечи.
— Угу, ладно. Сходим.
Почему-то эта фраза меня обижает. Провожу пальцем по экрану. Долго смотрю на сияющие глаза Славы и вижу, как загорела его кожа на жгучем солнце, как блестят теперь золотом волосы. Вот только взгляд у него такой скучающий и такой пресный, будто не рад меня видеть. И смотрит он все время на часы, словно торопится куда-то в такое время.
— Как учеба? — Новый взгляд на часы.
— Как обычно. — Пожимаю плечами. — А у тебя?
— Зой, ты уже спрашивала. — Смотрит на меня, как на дуреху. — Все отлично, я говорил.
— И все?
— Ну, не рассказывать же тебе, о чем нам толкуют на лекциях, правда? — Привычным жестом он поправляет прическу, вот только вместо светлых прядей у него теперь колючий ежик волос и выбритые под ноль виски.
А в остальном это все еще мой Слава. Вроде бы.
— Мне просто нравится слушать твой голос. — Признаюсь.
Когда я его слышу, на время забываю того, о ком думать совершенно не должна. Забываю его смех, его шутки, то, как хорошо нам вместе, когда мы учимся, обложившись учебниками и словарями в гостиной. Забываю, как он первый раз в жизни, два часа назад, пробовал кефир и испачкал пространство над пухлой верхней губой, и как мы с родителями хохотали, сообщая ему об этом.
— А мне уже пора, — хмурится Слава, глядя на циферблат. — Прости.
Выпрямляюсь.
— Давай прощаться, — предлагаю неохотно.
Он радостно наклоняется:
— Пока, Зоя. Люблю, целую, все дела. — И чмокает экран.
«Все дела»…
— И я. Люблю, целую, скучаю, жду твоего возвращения…
— Пока! — Еще три поцелуйчика на камеру, взмах рукой. — До связи, Зой!
И экран гаснет. А я так и сижу потом еще минут пять, таращась в него и пытаясь понять, что это было. Затем встаю и подхожу к окну. Настроения больше нет. Не хочется никого видеть или слышать. Ни Челси, ни Степку, которым обещала сегодня позвонить.
Приникаю к стеклу и смотрю вправо, туда, где растет яблоня. Из окна не видно этой части крыши. Отхожу, прикусываю костяшки пальцев, затем подхожу снова, открываю створку и выглядываю: никого. На крыше пусто, воет ветер, в комнате Джастина свет не горит. Выключаю лампу и ложусь на кровать. Лежу.
«Не думай, не думай, не думай о нем»
В эту секунду телефон на столе начинает вибрировать, я подскакиваю и хватаю его. Мигает голубой значок одной из соцсетей. Захожу и проверяю сообщения.
Justin Renner: Привет, Зайка.
Сердце начинает биться, как бабочка в закрытой банке.
Открываю его профиль. Он пуст, в нем нет фотографий, аватара, а из информации указан лишь San Diego State University.
Я: Привет. Откуда ты здесь?
Отправляю и, с трудом дыша, жду ответа. Джастин не заставляет себя ждать.
Justin Renner: Дима сказал, что у вас это самая популярная социальная сеть. Решил найти тебя здесь.
Я: Поздравляю, нашел)
Justin Renner: Не хочешь подышать свежим воздухом?
«Да, да, да, да!»
Я: Не знаю…
Justin Renner: Одевайся теплее, жду.
Окутывающая меня радость какая-то дикая, безбрежная и почти невыносимая. Начинаю метаться по комнате и лихорадочно натягивать на себя спортивный костюм, теплые носки, затем еще одну кофту сверху и набрасываю на голову капюшон. Можно было бы сбегать за курткой, но вероятность спалиться перед мамой очень высока, поэтому отметаю эту идею сразу.
Закрываю комнату на замок, залезаю на стол, открываю створку и… вижу Джастина. Его глаза блестят в лунном свете какой-то необыкновенной, почти сапфировой синевой, уголки губ приподняты в приветственной улыбке, обнажающей белоснежные зубы, а от тела доносится приятный, слегка пряный аромат геля для душа.
У меня начинает кружиться голова. «Мамочки, что же со мной такое?»
— А это уже становится хорошей традицией, да? — Усмехается парень, подавая мне руку.
Опираюсь на нее и выпрыгиваю на крышу. С удовольствием отмечаю, что парень тоже одет, как капуста. Не мне одной пугать его своим видком.
— Скоро настанет зима, и выпадет снег. — С досадой замечаю я. — Будет скользко и очень холодно.
Джастин отпускает мою руку и прикрывает окно.
— Придется вылепить из снега уютный домик. — Вздыхает он.
Мы, молча, идем к яблоне и садимся на дощечку. Плечом к плечу, как и все предыдущие разы до этого. Порыв ветра, налетая, сдирает с ветвей большую охапку листьев и заставляет нас поежиться. Прячу пальцы в рукава и крепче обхватываю руками колени, чтобы не закоченеть.
— Почему ты не спишь? — Спрашиваю.
Джастин пожимает плечами.
— Звонил сестре.
— Правда? — Удивляюсь я.
— Да. — Он кажется довольным собой. Улыбается. — Мы хорошо поговорили, и я даже отправил ей фотографии, который сделал сегодня. У нас перемирие.
