— Хм. Тогда попрошу Диму спросить.
— Зачем?! — Вскрикиваю я, сама удивляясь такой своей реакции.
Подруга смотрит на меня с подозрительностью обманутой жены. Так и вижу, как пазл в ее голове медленно складывается в ясную картину.
— В смысле, какая нам разница? — Говорю с серьезным видом и пожимаю плечами. — Есть она у него… или нет…
Опускаю взгляд на свои ноги. Сцепляю руки в тугой замок.
«Все пропало, пропало»
— Зой… — Голос Маши звучит будто издалека, а это очевидный признак того, что я могу хлопнуться в обморок. — Зой.
— А?
— Он тебе что, нравится, да?
Мне стыдно смотреть ей в глаза.
— Нет. — Вру.
Маша аккуратно придвигается и обнимает меня одной рукой. Кладет голову на плечо.
— Мне бы тоже понравился. Он очень клевый и… красивый.
— А. Угу. — Дышу тяжело, точно сама совесть сдавила мое горло ледяными руками. — Наверное.
Молчим.
— А как же Слава? — Говорит она тихо и выпрямляется.
— Вот именно.
Мне хочется съежиться. Разреветься. Признаться, что думаю об этом каждый день. Что ненавижу себя, каждый раз говоря «люблю» парню с экрана ноутбука, потому что вру ему, глядя прямо в глаза.
И еще больше ненавижу, когда слышу «люблю» в ответ. Потому что меня не за что любить. Я — гадина. Самая настоящая эгоистка и тварь, которая позволила себе чувствовать что-то к другому парню. А самое поганое в этом всем то, (и в чем признаться себя удалось с большим трудом), что я почувствовала это впервые еще там, на крыльце собственного дома. Он даже порог не переступил, бесил меня со страшной силой, раздражал, а я уже хотела быть с ним. Желала его, как никогда и никого не желала. Всем сердцем, душой, телом — всем своим существом.
— Он никогда мне не нравился. Слава твой. — Признается Машка, и пугливо втягивает голову в плечи.
Поворачиваюсь к ней.
— Почему?
— Не знаю. — Прикусывает губу. — Он так с тобой всегда разговаривал… как учитель с учеником, будто умный самый. Не ласково. И смотрел, как на пустое место.
С трудом втягиваю воздух носом.
— Почему ты… ничего не говорила раньше?
Она часто моргает.
— Как такое скажешь? Не мое это дело. И…ты же его любила, — смотрит с надеждой в мои глаза, — да? Любила, ведь?
Прикрываю веки на пару секунд, вдыхаю и выдыхаю. Затем смотрю на нее и признаюсь с болью:
— Думала, что да. — Сжимаю пальцы в кулаки. — Но я ведь не знала, как это бывает на самом деле… Когда сердце замирает. Когда дышать больно. Когда понимаешь, что если не увидишь его сегодня, то умрешь. Когда каждая эмоция на разрыв. И каждой черточкой любуешься. Каждой долбаной родинкой! И тянет так, что обо всем готова забыть и все на свете отдать за возможность побыть рядом…
Отворачиваюсь, и мы молчим.
Дышу тяжело, стараюсь удержать слезы, а Маша замерла, ее дыхания не слышно. Мягко поглаживает меня по руке. Смотрим вверх, на солнечные лучи, которые, взрезая макушки деревьев, просачиваются в лесную чащу сквозь ветви.
— Это оно, да. — Надтреснуто говорит, Маша. — И когда это чувство приходит, его нельзя ни с чем перепутать…
— И как мне теперь быть?! — Восклицаю я и боязливо оглядываюсь по сторонам.
Машка испуганно таращится на меня. У нее тоже нет ответа на этот вопрос.
— Подождать? — Предлагает она виновато. Знает сама, что для нас с Джастином это совсем не вариант. — Пока не поймешь, как он к тебе относится…
Она забывает, что у треугольника всегда три угла, и есть еще Слава.
— Время ограничено. — Вздыхаю я. — Так что не стоит и начинать.
— Так же нельзя. Ты…
— Можно.
— Но ведь ты…
— Все нормально. — Натягиваю на лицо улыбку. — Переживу.
Маша смотрит на меня, затем на приближающихся парней с матрасами и постельным бельем в руках, потом снова на меня. В ее глазах беспокойство и тревога.
— Зоя…
— Все хорошо, Маш. — Кладу свою ладонь на ее руку, гляжу пристально в глаза. — Это была пятиминутка отчаяния, но все уже прошло. Правда.
Улыбнувшись, встаю и иду навстречу Диме и Джастину.
— Парни, кому помочь?
— И я тоже помогу! — Слышится голос справа.
Оборачиваемся и видим Никиту Медведева с его девушкой Ирой. Они тоже снаряжены, как барды, волокут гитару и тяжелые сумки в сторону нашего домика.
Отлично — все шесть мест в нашем скромном жилище укомплектованы. Можно начинать веселиться.
Глава 9
Джастин
Весь воздух вокруг пропитан ароматом сосны. Вдыхая его, чувствуешь, что вдыхаешь саму жизнь. Небо высоко над верхушками деревьев сияет светлой бирюзой, а солнце искрится так ярко, что при взгляде на него болят глаза. Слышу, как лесные птицы приветствуют его своими звонкими голосами. Вижу, как зеленый ковер травы колышется от прикосновения игривого теплого ветерка. Улыбаюсь.
Я мог бы любоваться на эту удивительную красоту бесконечно, и мои мысли уплывали бы за горизонт вслед за пушистыми облаками, но все происходящее вокруг отчаянно меня тормошит, не давая надолго зависнуть: парни и девчонки торопятся привести домик в порядок, чтобы успеть к построению на спортивные состязания.
— Готово! — Говорит Зоя.
Я закрываю окно и оборачиваюсь. Пока другие девушки разбирали продукты, она умудрилась застелить все постели.
— Отлично. Почти как в летнем лагере. — Выдаю я очередную чушь, лишь бы что-то сказать.
Между нами растет стена смущения: каждый шаг, каждое слово выходят до жути неловким. Особенно после того, как стал понятен расклад — в домике две комнаты (одна — для парней, другая — для девчонок) и крохотная кухонька. В каждой комнате по три кровати — всего шесть. Среди нас две парочки: Маша с Димой и Никита с Ирой. Они, наверняка, будут спать вместе, если, вообще, собираются спать.
И мне хотелось бы лечь на соседней с Зоей кровати, чтобы слышать ее дыхание ночью. А утром открыть глаза и увидеть ее спящую. Похоже на бред, знаю… но мне реально этого бы хотелось. Но сейчас мы все вынуждены делать вид, что мы хорошие и послушные молодые люди, которые намерены строго соблюдать все правила общежития. Хотя, (и это я знаю уже на зубок), русский готов обойти любой закон, особенно если тот, по его мнению, не основан на справедливости.
— Выбрал себе кровать? — Спрашивает Зоя.
— Да мне без разницы. — Подхожу к той, что стоит возле окна, смотрю на белое постельное белье в цветочек, а в голову лезут сумасшедшие мысли: светлые волосы, разметавшиеся по подушке, сладкий запах духов на ее коже, губы, с которых срывается неосторожный вздох… — Займу эту. — Произношу тихо.
