Ложка замирает в моей руке, когда Никита садится напротив, наклоняется на стол и уставляется мне прямо в глаза.
— Зой. У меня тут дело к тебе, важное.
— А? — Бормочу, словно во сне.
— Я с утра не могу до Джастина дозвониться. — Он расстегивает пальто. — Клуб хочет с ним контракт подписать. Премьер-лига, очень хорошие деньги и перспективы, конечно же.
— Что? — Мое сознание мгновенно проясняется.
— Я говорю, руководство футбольного клуба твоего американца хочет. Понимаешь? — Он усмехается. — Я хочу ему это сообщить, а он с утра вне зоны доступа и в соцсетях уже сутки не появлялся.
— А что… так можно? — Мое сердце подскакивает, трепещет, снова увеличивается в размерах. — Он же… иностранец…
— Ну, ты даешь, Градова! — Никита отпивает прямо из кружки Димы. — Сколько у нас в стране легионеров играет за разные клубы?
— То есть…
Меня осеняет.
— Да. — Смеется он.
Возможно, я не столь значимый повод, чтобы вернуться в холодную Россию. Но футбол… футбол… разве не об этом он мечтал?
И в это мгновение все мое тело покрывается гусиной кожей.
Я буду уговаривать. Буду просить его, умолять. Не ради меня, ради своей мечты он может приехать. Я бы всё за это отдала!
Под аккомпанемент голосов и переглядываний ребят достаю из кармана телефон и судорожно набираю номер Джастина. «Вот он, наш шанс, разве нет? Ты сможешь остаться. Мы сможем быть вместе. Ты продолжишь здесь учебу. Я помогу тебе. Мои родители помогут. Ты сможешь заниматься любимым делом, быть в нем лучшим. Больше никакого ненавистного бейсбола. Слышишь? Ну, пожалуйста, будь на связи, возьми трубку»
Но телефон, как назло, заунывным голосом сообщает, что абонент не доступен. Снова и снова. Я судорожно набираю еще и еще. Издевается. Точно издевается!
Ребята смотрят на меня обеспокоенно и уже даже как-то жалостливо. И эйфория от грандиозной новости тоже постепенно сходит на нет, обмакивая меня с разбегу в жестокую реальность.
«Нет, ничего не будет. Какой американец в здравом уме вернется сюда? Размечталась. Он сейчас там, далеко, и у него тысячи возможностей, чтобы сравнить и сделать выводы.
Глупая…
Выставила себя посмешищем. Готова была унижаться, просить его вернуться. Ради чего?»
Дрожащей рукой кладу телефон на стол и отодвигаю от себя подальше. Нужно бросить эти наивные мечты и надежды. «Если хочешь быть с ним, дождись возможности встретиться и посмотри, как все будет складываться дальше. Наберись терпения, Зоя».
Понимаю, что все притихли, и медленно поднимаю глаза. Мне жутко стыдно. Я боюсь увидеть осуждение в глазах друзей, но они все замерли и даже не смотрят на меня. Не обращают внимания. Их взгляды направлены в сторону окна. И мне тоже приходится повернуться.
Джастин…
Стоит за стеклом всего в метре от нас и смотрит в упор на меня. Его грудь вздымается, как от быстрого бега. Волосы разметались на ветру, глаза широко распахнуты, куртка расстегнута и спадает с плеча.
Смотрю и не могу поверить.
В свете ласкового весеннего солнышка любимые черты кажутся выразительнее и еще красивее, чем прежде.
Галлюцинация.
Трясу головой и часто моргаю. Но она не исчезает. И судя по тишине, воцарившейся за столом, это видение носит массовый характер. Мы все молчим и смотрим на парня, застывшего по ту сторона окна.
Когда Джастин делает шаг вперед и кладет ладони на стекло, у меня опускается сердце. Безуспешно пытаюсь унять дрожь, разбегающуюся по всему телу. Вскакиваю и, чуть не перевернув несчастный, ни в чем не повинный столик, пулей несусь к выходу.
Мне так страшно, что я его не увижу. Страшно, что все это только показалось. Ведь я лично проводила его в аэропорт. Он улетел, а потом присылал мне фотографии из Сан-Диего…
Едва вырываюсь на улицу, вижу его, стоящего на том же месте.
Это Он.
Настоящий Джастин — реальный. Высокий, широкоплечий, с сильными руками. На нем все та же ветровка, что и вчера, только джинсы другие, футболка белая, на ногах летние мягкие туфли со следами липкой весенней грязи. Увесистая сумка лежит прямо на асфальте.
Делаю первый, неуверенный шаг, и мышцы сводит от отчаяния. Нет, этого точно не может быть.
Он вернулся ко мне. Вернулся! Ко мне…
Порознь — никак. Лучше отрезать себе руку или ногу. Только вместе. Вдвоем. Мы раньше и не знали этого. Никогда прежде не любили. А вот это яркое, сильное, всепоглощающее, непреодолимое чувство — и есть любовь. Когда лучше умереть, чем расстаться. Когда отдельно — не жизнь. Когда сложно, порой невыносимо и пугающе, но зато вместе. Когда на все готов, чтобы не потерять навсегда.
Это любовь, детка!
Я подхожу к нему, не веря своим глазам. Встаю на цыпочки и целую. У него вкус океана и жаркого солнца, от него пахнет соленым бризом и раскаленным песком. Его поцелуй согревает меня мгновенно. Оживляет, вдыхает силы.
Когда он отрывается от моих губ, вижу самую родную улыбку на свете. Джастин смеется, и в его синих глазах я читаю любовь.
Он знает, что я чувствую то же самое. Знает не разумом, а сердцем. Потому что тоже не может больше жить без этого чувства полноценности и счастья, которое захлестывает нас, едва мы оказываемся рядом.
— Прости, заставил тебя ждать, — говорит, сильнее прижимая меня к себе.
— Тебя стоит ждать. — Громко выдыхаю, тая от его улыбки.
Джастин берет мое лицо в свои ладони.
— Я опоздал на многие часы…
— Но ты ведь здесь. — Изнываю в ожидании его поцелуя.
И горячие губы, наконец, касаются моих губ. Мы жадно целуемся, прижимаясь все теснее и крепче друг к другу, а теплый весенний ветерок укутывает нас в большой, уютный кокон, спрятанный от всего остального мира.
А нет, простите, не от всего: толпа придурков внутри кафе свистит, стучит по стеклу и что-то изображает, смеясь.
Не отрываясь от дела, вытягиваю руку и показываю им средний палец.
