— Фол… и что все это значит?!
Неожиданно снаружи послышался шум, и один из сигнальных знаков полыхнул тревожным огнем: кто-то пытался войти в склеп. Я ругнулся и со всей доступной скоростью рванул к выходу — пора было выбираться из каменной ловушки, а то как бы древний схрон и впрямь не превратился в могилу.
Мне понадобилось совсем немного времени, чтобы взлететь по лестнице и выглянуть наружу. После чего я был вынужден отпрянуть и выругаться повторно, потому что за то время, что я пробыл внизу, ситуация на кладбище разительно изменилась.
Недавно тихое и пустое, сейчас оно кишмя кишело всевозможными тварями. Гули, шурши, какие-то грибообразные слизни, похожие на потерявших панцирь улиток. Спокойно лежавшая на надгробиях плесень тоже внезапно ожила и принялась отваливаться от камней целыми кусками. Повисшие между плитами нити паутины напряглись, задрожали, производя на редкость низкий и неприятный гул. Древнее кладбище буквально ожило, словно с моим приходом кто-то протрубил в невидимый рожок. Более того, нежить неумолимо стягивалась к могиле Принстона Уолша, а самые наглые уже нетерпеливо бродили вдоль оставленных мною знаков, радостно повизгивая и скребя когтями землю.
Бросив взгляд на пылающий перстень, я выругался в третий раз и, вернув на место перчатку, ненадолго прикрыл глаза.
Демон…
Но ничего не попишешь — сегодня я проявил беспечность, и теперь за нее придется расплачиваться.
Короткий вздох, мгновение тишины, чтобы собраться с мыслями. Затем изменить маску так, чтобы она прикрыла лицо полностью, и вот я уже готов к работе. Одновременно с этим в обеих руках возникло по секире, только древки у них я укоротил, чтобы было сподручнее работать.
Как там говорил мастер Этор, прежде чем зашвырнуть меня в болото к мертвецам?
— Ну что, поехали… — прошептал я и, одним прыжком выбравшись из могилы, метнулся к обрадованно взвывшей нежити.
Работать длинным лезвием в толпе неудобно — для оружия вроде моих секир необходимо пространство для маневра. Но я не зря сделал древки совсем короткими — место для работы следовало еще расчистить.
Больших усилий для этого не потребовалось: секиры вре зались в мертвую плоть легче, чем нож — в румяную курицу. После каждого взмаха на землю летели разрубленные тела, покрытые слизью ошметки, чужие лапы, когти, уши и даже хвосты, но разбираться, кого и в какое место пырнуть, мне было откровенно некогда. А вот когда перед могилой расчистилось достаточное пространство, я отошел, чтобы ненароком не угодить ногой в яму. После чего перехватил секиры поудобнее и, удлинив древко на каждой из них раза в полтора, начал рубить уже в полную силу.
Сколько я изображал ветряную мельницу, сказать затрудняюсь — время на темной стороне течет для меня в своем собственном ритме. Но мне показалось, что его прошло достаточно много, потому что вокруг места схватки образовался настоящий вал из разрубленных тел, а под ногами все хлюпало и чавкало, словно на землю пролился тропический ливень.
Вскоре я был вынужден сместиться в сторону, чтобы не дать тварям возможности использовать тела убитых в качестве опоры для прыжка. И лишь когда меня оттеснили к ограде кладбища, я смог кое-как оглядеться. А затем с неприятным удивлением обнаружил, что, несмотря на все мои способности, нежити вокруг меньше не стало. Напротив, гули и слизни все прибавлялись и прибавлялись. Среди них стали появляться и совсем мелкие особи, и те, что покрупнее. Пугливые шуршы, наплевав на инстинкт самосохранения, перли напролом как ненормальные, и я не раз давил их сапогами, когда становилось ясно, что ударить или пнуть уже не успею.
Самое поганое, что выбирались они отнюдь не из леса. И не с деревьев спрыгивали, наседая со всех сторон так, что я ужом вертелся, чтобы не угодить на чьи-нибудь когти. Нет, твари выпрыгивали прямо из-под земли! Из-под дальних корней, съехавших набок надгробий! Точнее, из тех самых, будь они неладны, луж, которые я по незнанию принял за наполненные Тьмой расщелины!
Судя по всему, именно в этом и заключалась причина, по которой я до сегодняшнего дня встречал так мало нежити в городе. Там, наверху, среди домов и захламленных подворотен, ее и впрямь водилось немного. Но не потому, что ее успели повывести! А потому, что все, кто не желал попасться на глаза темным магам, нашли себе новое убежище! Незаметное большинству из нас! Глубокое! И воистину совершенное, потому что никогда прежде я не слышал, чтобы Тьма образовывала каверны и в этих самых кавернах кто-то жил!
Когда же я понял, что даже для больших каверн тварей на свет выбиралось слишком много, в мою голову пришла еще одна нехорошая догадка: скорее всего, многие из этих подземных карманов были схожи по строению с теми, что маги создавали для схронов. А быть может, на темной стороне маги и вовсе ничего не создавали сами, а лишь использовали то, что сумела создать Тьма. Но, если это так, а лужи на самом деле — не что иное, как обычные пространственные карманы, то кто сказал, что они должны быть небольшими?
У меня аж зубы заныли при мысли, что вся темная сторона может быть изрыта такими кавернами, как старый сыр. А если они между собой еще и сообщаются…
Фол, да что же это творится в мире?! И почему ни мастер Этор, ни мастер Нииро ни разу об этом не обмолвились?!
«Тьма над Тьмой дает свет», — некстати всплыло в памяти откуда-то из самых глубин подсознания, озарив взбаламученный разум очередным откровением.
И вот тогда я сообразил наконец, о чем мне так долго толковали. А поняв, что к чему, торопливо набросил на правый глаз вторую темную линзу и впервые за несколько месяцев взглянул на Тьму через Тьму. Так, как мне давно советовали.
Наверное, если бы не твари, у меня хватило бы времени и знаний, чтобы по достоинству оценить раскинувшееся перед моим взором разнообразие и красоту многочисленных оттенков окружившего меня бескрайнего океана. Если бы не необходимость уворачиваться от чужих когтей и отшвыривать ногами тех, кто пытался пролезть снизу, я бы, возможно, даже восхитился: Тьма больше не скрывала от меня деталей. С нее словно сорвали полупрозрачную вуаль, и все, что раньше казалось обманчивым и блеклым, внезапно обнажилось, заиграло новыми красками и стало на редкость отчетливым, ярким и реальным до дрожи.
Но мне было некогда отвлекаться. Все, что меня интересовало, это то, что теперь я видел округу до самого горизонта, причем с поразительной четкостью. А все, что имело значение, это скорость, с которой врубались в тела нежити мои секиры, и силы, которые даже на темной стороне имели тенденцию медленно, но верно убывать.
Когда же я всерьез задумался, а не свалить ли отсюда подобру-поздорову, напор тварей внезапно ослаб. Непонятно почему, но в задних рядах вдруг произошло волнение. Упорно пытающиеся пробиться ко мне гули сперва замедлились, а затем начали нервно озираться. Некоторые даже тревожно закурлыкали и попытались отпрянуть. А еще через миг одна из морд неожиданно дрогнула и внезапно провалилась вниз, словно кто-то с силой дернул нежить за ноги. После этого волнение среди тварей стало явственнее, сразу две зверюги одна за другой исчезли в большой луже, успев напоследок лишь удивленно вякнуть.
