Нет, на первый взгляд он не выглядел жутко или угрожающе — в реальном мире это было вполне симпатичное, купающееся в густой зелени двухэтажное здание, которое совершенно не походило на обитель зла. Будь я обычным человеком, прошел бы мимо и испытал разве что мимолетное чувство тревоги, заставившее ускорить шаг.
Однако на темной стороне с домом творилось нечто невообразимое. Тьма сгустилась над ним так плотно, что я не мог разглядеть ни стен, ни крыши. Она клубилась вокруг него, словно гигантская змея, закручиваясь в тугие черные кольца. Живая, подвижная, рассерженная донельзя, она гневно вскидывалась, стоило только кому-то неосторожно приблизиться. Рассерженно вспыхивала, то и дело пытаясь дотянуться до чужаков когтистыми лапами. А как только непрошеные гости отдалялись, вновь накрывала дом тяжелым плотным колпаком, поверх которого стоящие на улице маги торопливо сплетали громадную сеть из защитных заклинаний высшего порядка.
— Что происходит?! — выдохнул я, подбежав к Корну, напряженно следящему за темной стороной через «очки».
— Рэйш? — нахмурился маг, даже не повернув головы. — Молодец, что пришел. Вставай в круг. Сегодня нам понадобятся все силы. Надеюсь, лишних жертв удастся избежать, но, если светлые не поторопятся, весь квартал вскоре будет усеян трупами.
— Да в чем дело-то?! Чья это работа?!
— Не знаю. Мы не заходили внутрь. И отец Гон сказал, чтобы мы даже не пытались.
— Отец Гон? — замер я, мгновенно припомнив жреца из храма. — Что с ним?
Корн наконец повернулся и, одарив меня сумрачным взором, неохотно сказал:
— Настоятель внутри. Пытается это остановить. Но я совершенно не уверен, что у него получится.
И вот тогда я вспомнил, что уже видел нечто подобное. Не далее как полгода назад, в Верле, когда волей обстоятельств одна маленькая девочка по незнанию вызвала гнев темного бога. Тогда это была случайность. Некстати потревоженная частичка божественной плоти, ныне надежно укрытая от посторонних взоров внутри древнего храма. Но что могло случиться сейчас, если Тьма вновь стала похожа на рассвирепевшего зверя? И кто посмел разгневать ее настолько, что она была готова убивать всех без разбору? Причем желание это было столь велико, что даже могущественный жрец — а чин настоятеля являлся высшим в храмовой иерархии — оказался не в силах ее успокоить?
Вопрос о том, каким образом столь высокий сан мог достаться темному жрецу, я оставил на потом. Но при этом был уверен — если уж отец Гон явился сюда лично, значит, и впрямь случилось что-то плохое.
— Рэйш, ты куда?! — крикнул Корн, когда я развернулся и быстрым шагом направился к дому. — Стой, кретин! Тьма тебя убьет!
Я вместо ответа рывком ушел на темную сторону и, нацепив обе линзы, не без содрогания взглянул на проклятый фолом дом.
Да, это действительно было похоже на проклятие — точно такое же, что разгневанный бог едва не наложил на Верль. Тогда я, правда, видел гораздо меньше, но сочащуюся из-под стен, зло шипящую и неистово кричащую на все голоса Тьму ни за что и ни с чем бы не перепутал.
Кто-то внутри этого дома рискнул вызвать гнев темного бога.
Какой-то болван посмел нанести владыке ночи смертельное оскорбление.
А поскольку Фол не любил разбираться, кто именно нагрешил, то его гнев был склонен распространяться на всех, кто окажется рядом. На своих. На чужих. На правых и виноватых. Просто за то, что не предотвратили святотатство. Не захотели, не успели или попросту не смогли.
Полнясь дурными предчувствиями, я приблизился к дому вплотную и едва успел отшатнуться, когда от стены выстрелил широкий черный лизун и попытался ударить меня в грудь.
Однако…
С досадой отступив, я предпринял еще одну попытку войти, но и на этот раз Тьма не пожелала расступиться. Не узнала меня. А может, была слишком рассержена, чтобы делать скидку на наше давнее знакомство. Более того, меня едва не хлестнуло выросшей прямо из стены когтистой лапой. Но лишь когда она, прочертив в земле глубокие борозды, неохотно втянулась обратно в стену, я обнаружил, что Тьма не сама по себе отступила — что-то удерживало ее внутри. Делало чуточку медленнее и неповоротливее, чем обычно. Заставило отойти назад и отпустить глупого мага, вместо того чтобы рвануться навстречу и заглотить его де ликом.
— Отец Гон… — прошептал я, с опозданием догадавшись, что именно делал для города находившийся внутри жрец. А затем вскинул голову и сквозь разошедшиеся на мгновение черные облака успел увидеть на втором этаже окутанную Тьмой человеческую фигурку, которая из последних сил пыталась перетянуть гнев темного бога на себя. Точно так же, как это однажды сделал я.
Более того, судя по тому, как поблекла его аура, святой отец явно проигрывал эту схватку. Удерживая Тьму в доме, он не замечал, что темная сторона медленно, но верно затягивала его в себя. Но, если такому, как я, переход в потусторонний мир ничем особенным не грозил, то отец Гон был и оставался человеком. Да, помеченным фолом. Да, хранящем в себе частичку его божественной мощи. Однако абсолютную защиту Фол дарил своим последователям лишь в пределах храма. Тогда как вне его стен жрецы были так же уязвимы для темной стороны, как и обычные люди.
О том, что случится, если здесь погибнет высокопоставленный темный жрец, думать не хотелось. Еще одно проклятие, мор, извержение вулкана или выпущенная на охоту Смерть — кто знает, чем обернется для столицы гибель настоятеля? Однако, насколько я успел понять логику фола, сохранность древней шкатулки, как и жизнь одного-единственного жреца, ценилась им гораздо выше, чем население целого города. И если мы не сможем уберечь отца настоятеля, то все усилия Корна пойдут прахом и нас развеет над развалинами Алтира еще до того, как глава ГУССа додумается объявить полномасштабную эвакуацию.
Эх, была не была… все равно объяснять времени нет.
Глубоко вздохнув, я отошел на несколько шагов, а затем разбежался и буквально прыгнул в клубящуюся вокруг дома Тьму, лишь в самый последний момент создав темную тропу.
Меня ожидаемо обожгло. По спрятанной под плащом броне царапнули холодные щупальца. Лицо обдуло целым ураганом колючих льдинок, но на тропе Тьма была практически бессильна. Поэтому, проскочив сквозь нее, я кубарем выкатился уже на втором этаже и как раз успел увидеть, как прямо на меня медленно, будто во сне, валится покрытый толстой коркой инея и совершенно неподвижный жрец, изо рта которого сочится легкое облачко пара.
Еще не успев толком сообразить, что к чему, я подхватился с пола и уперся ладонями в спину отца Гона, не давая ему рухнуть навзничь. Руки жреца были разведены далеко в стороны, словно перед падением он пытался обнять весь мир — или же защитить его от божественного гнева. Покрытая ледяной коркой ряса хрустела под пальцами. Замерзшее до состояния сосульки тело, казалось, вот-вот рассыплется на куски, однако оно еще было теплым. Не таким горячим, как у Тори, но все же отец Гон был жив. Он все еще боролся. И я, поднатужившись, уперся ногами в пол, не позволяя ему выпасть на темную сторону окончательно.
